– И что это значит?

– Я не знаю. Но я уверен, что их встреча, в некоем смысле, ключевой момент.

– Ну так вы, я так поняла, можете знать будущее, – вступила в разговор рыжая Инь. – Так погадайте и скажите, что будет!

– Конечно, я погадал, – кивнул Вайзман, разглядывая чаинки в пиале. – После того как все это началось, я погадал на Пакмана и получил Творчество, переходящее в Исполнение. Все шесть янских черт Творчества менялись на иньские. Потом я погадал на Тень Зиро и получил обратный результат: Исполнение, меняющееся в Творчество, шесть иньских черт менялись на янские. Я гадаю почти всю жизнь, но ни разу, ни разу, я не получал результата, чтобы гексаграмма 1 изменялась в 0, и наоборот. Не говоря уже о том, чтобы это произошло два раза подряд. С точки зрения математической вероятности, это совершенно невероятное событие.

– И что это значит?

Вайзман пожевал губу.

– Думаю, мы достигли горизонта событий. Той границы, за которую нельзя заглянуть и за которой меняется все. Понимаете, всем в мире, материальным и нематериальным, управляет свое колесо Перемен. Наш мир – это как будто бесконечный часовой механизм, состоящий из бесчисленных шестеренок, находящихся в сцеплении и толкающих друг друга. Человеческий разум слишком убог, чтобы увидеть всю картину целиком, он не в силах объять бесконечность, но я думаю, мы достигли некоего поворотного этапа, когда все эти шестерни Перемен сцепились особенным образом, сошлись в одной точке, и это вызвало структурную перестройку всего механизма бытия.

Накопление малого, в конце концов, дает огромное количество. Все эти мелкие, локальные изменения, скорость которых в последнее время увеличивалась по экспоненте, достигли критической массы, и количество наконец перешло в качество.

Они молча смотрели на него.

– У меня нет ответов, ребята, – горько сказал Вайзман. – Черт побери, у меня опять нет ответов! Всю жизнь я искал Ответ, и когда мне казалось, что я и правда способен его познать, он, как линия горизонта, отдалялся от меня все дальше и дальше. Я опять, опять чувствую себя так, как будто только открыл Книгу. Как будто я опять лишь в самом начале Пути. Я не понимаю, что происходит. Но я чувствую, что это, возможно, самые масштабные изменения за всю человеческую историю. Я чувствую, что это затронет каждого на планете. Все, что я знаю наверняка, – я сделал то, что должен был, – сказал Вайзман твердо. – И то, что все ответы получишь ты, Зиро.

– Я?

– Ты.

– Почему я?

– Потому что ты в самом центре этой Великой Перемены, – Вайзман хотел сказать что-то еще, но тут они услышали музыку – автомат Пакмана проигрывал тот простенький джингл, с которого начиналась каждая новая игра. Компьютер Вайзмана загудел, мониторы мигали: Пакман на них то пропадал, то вновь появлялся.

Вайзман резко вскочил на ноги и подбежал к автомату.

Там был Пакман. Он стоял на своем месте в лабиринте, где и должен быть в начале игры. Призраки в загончике вращали глазищами, на экране горела надпись «Get Ready!».

– Ты здесь?! – хрипло воскликнул Иосиф Вайзман, глядя на тусклый экран аркады. – Чего ты хочешь?!

Вместо ответа, раз за разом, игровой автомат пел песенку Пакмана. Джойстик сам собой дернулся туда-сюда.

– Чтобы узнать ответ, надо пройти лабиринт до конца, – прошептал Вайзман, сделал шаг вперед и взялся за джойстик.

Игра началась.

Она ничем не отличалась от обычной, Зиро и Инфинити стояли у Вайзмана за спиной и молча наблюдали, как колобок под его управлением скользит по лабиринту, собирая белые крошки и ловко уклоняясь от призраков. Гул компьютера нарастал, его процессорные кластеры с каждой секундой разгонялись все больше и больше, в доме стало ощутимо теплее. Зиро посмотрел на системный монитор – температура процессоров повышалась, нагрузка на систему охлаждения росла, повышалось давление в компрессоре. Вайзман чисто прошел семь уровней, не потеряв ни одной жизни. На лице его читалось напряжение, он едва заметно шевелил губами, словно считая в уме. Температура кластеров продолжала расти, индикатор давления покинул зеленое поле нормальности. Система издала резкий предупреждающий сигнал.

– Вайзман, давление, – сказал Зиро.

Вайзман, не обращая внимания, продолжал играть, резко дергая джойстиком.

Он прошел еще три уровня.

Гудение компьютера стало нездоровым, давление в компрессоре добралось до половины красного. Стены мелко завибрировали.

– Вайзман, давление запредельное! – воскликнул Зиро. – Выруби комп! – Он попытался оттянуть Вайзмана от аркады.

Вайзман резко передернул плечами, сбрасывая руку Зиро.

– Я должен пройти его! – не оборачиваясь, произнес он таким тоном, что Зиро отступил на шаг. Индикатор давления уперся в конец шкалы. На системном мониторе мигали красные сообщения: «Внимание! Критическая перегрузка! Срочно остановите систему!» Гул компьютера перешел в неприятный низкий визг, жесткие диски трещали, как рассерженная стая сорок.

Вайзман потерял жизнь и чертыхнулся.

Дом затрясся. Зиро схватил Инфинити за руку, и они бросились вон, скатились с крыльца, и тут внутри прогремел взрыв. После секундной паузы Зиро побежал обратно.

Мониторы погасли, там, где прежде стоял автомат Пакмана, зияла черная дыра, внутри ее искрили оборванные кабели. Пол засыпало мелкими осколками печатных плат, из взорвавшегося компрессора вытекла лужа жидкого азота, быстро истончавшаяся белесым паром. В воздухе, как хлопья сажи, медленно дрейфовали мелкие клочки пленки.

Вайзман лежал на полу весь в крови. Ему оторвало правую руку выше локтя, а в груди торчал острый осколок взорвавшегося баллона с азотом.

– Вайзман! – Зиро подбежал к нему.

Глаза Вайзмана заволокло белой пеленой, он дрожал всем телом.

– Иди по красным вешкам, – просипел он. – Они к Игле… Красные… к Игле…

– Да, да, – закивал Зиро.

Вайзман закрыл глаза и улыбнулся тихой, смиренной улыбкой. Черные снежинки падали на его лицо.

– Наконец-то я узнаю, что там, – прошептал он.

И он умер, улыбаясь.

Путь к антенному острову Вайзман пометил красным мазками на стволах деревьев. Помня его заветы, Зиро и Инфинити шли через болото, взявшись за руки, и говорили. Говорил, правда, в основном Зиро. Он говорил, что не очень понимает, как в этом унылом болоте выросла такая… лилия. Бывают же чудеса. Еще он говорил, что раньше думал, что с первого взгляда влюбляются только идиоты. Он, короче, ошибался. Он говорил, что когда смотрит на Инфинити, мир отдаляется, а время как-то сжимается. Это нормально? Еще он говорил, что ему кажется, что она ему снилась, что у него этакое сонное дежавю. Деталей он, правда, не помнит. Инфинити его не перебивала, она рассеянно улыбалась, смотря при этом куда-то вбок и вверх. Зиро же говорил все быстрее и образнее. Что если каждому мужчине и женщине в некоей небесной картотеке соответствует своя перфокарта с данными, то он получил совпадение дырочка к дырочке. То есть, иными словами, ее психосоматический образ зашифрован в его спиралях ДНК. Что ему кажется, что ее глаза – это двери в параллельную вселенную, и что если ему суждено скоро умереть, то единственное, о чем он пожалеет в свой последний миг, – все эти прекрасные тайны так и останутся неразгаданными.