Ненависть к Абверу со стороны руководящих функционеров РСХА высших пределов достигла, когда им стали известны слова одного из ближайших помощников адмирала начальника «А-I» полковника Ганса Пиккенброка. Когда Авбер получил распоряжение изловить французского генерала Жиро, бежавшего из крепости Кенигсатейн на свободную от нацистов территорию Франции, тот изрек: «Пора, наконец, Кейтелю объяснить господину Гитлеру, что, в отличие от СД и СС, Абвер не уголовная организация».

Ситуация еще более накалилась, когда в «ловушку» Канариса в очередной раз попался Кессельринг. В середине января 1944 г. превосходящими силами англосаксы перешли в наступление на южном направлении против войск его фронта и добились серьезного успеха в районе Карильено. Абвер же перед этим утверждал: высадки союзников в тылу немцев опасаться не стоит. Стремясь прикрыть от возможного прорыва противника образовавшуюся в обороне брешь, фельдмаршал из-под Рима снял две дивизии и направил их на укрепление зашатавшегося участка фронта. Спустя трое суток союзные войска высадились вблизи Рима под Нетунно…

Последними и решающими «проколами» в дальнейшей судьбе Абвера стали два случая: информация одного из его сотрудников графу Мольтке о прослушке гестапо телефонных переговоров с единомышленниками, а главное – дело кадрового агента Канариса в Стамбуле Эриха Вермерна, находившегося в непосредственном подчинении местного начальника «А-II» Пауля Леверкюна. Узнав о грозящем ему как оппозиционеру нацистского режима аресте и зная что его ждет, он для себя и жены попросил убежища в Англии. Гитлер впал в очередное бешенство, назвав Канариса и его подчиненных «бюрократами, педантами с мозгом, покрытым плесенью». Воспользовавшись моментом, группенфюрер СС Герман Фогеляйн – представитель Гиммлера в штаб-квартире фюрера – предложил подчинить «весь этот хлам» рейхсфюреру СС. Гитлер согласился и тут же приказал Гиммлеру: немедленно подать предложения о создании в рейхе единой разведывательной и контрразведывательной спецслужбы. 14 февраля 1944 г. свет увидел подписанный фюрером декрет о расформировании Управления «Абвер-заграница» и передаче его полномочий в РСХА.

Большинство подразделений центрального аппарата бывшего Абвера, все абверштелле в военных округах и фронтовые абверкоманды вошли в подчинение IV (гестапо) и VI (СД) управлений Главного управления имперской безопасности и во вновь созданное Военное управление (Милитеришес Амт) РСХА. В распоряжении ОКВ осталась только небольшая часть бывшего отдела «А-III» (контрразведка), на базе которой был создан отдел «Шеф Труппенабвер». На него возлагались задачи руководства контрразведывательной работой в армейских соединениях и частях, а также в лагерях военнопленных. Это была лишь бледная тень бывшего всесильного разведывательно-контрразведывательного и диверсионного органа Вермахта.

Вальтер Шелленберг: «Против Канариса имелось вполне достаточно улик, чтобы убедить народный суд и его кровожадного председателя Дрейслера в виновности адмирала. В июле 1944 года в сейфе одного из служебных помещений Абвера вне Берлина были найдены две курьерские сумки с компрометирующими документами, которые явились окончательным доказательством вины Канариса и его сообщников… В середине 1944 года я принял Управление военной разведки, ранее возглавлявшееся Канарисом… В марте 1945 г. Гитлер и Кальтенбруннер отдали приказ о казни Канариса».

Подводя итог деятельности Абвера, Карл Бартц в свою очередь писал: «Таков был конец шефа германской военной разведки и его организации. Вина за раскрытие заговора внутри Абвера большей частью лежала на самом Абвере. Его руководители чувствовали себя слишком неуязвимыми и недооценивали опасности хранения письменных свидетельств. Они считали невероятным, чтобы кто бы то ни было из посторонних осмелился провести обыски в их служебных помещениях или арестовать сотрудников Абвера… Но в конце концов события стали развиваться по-иному, и в результате одна из самых драматических и двусмысленных глав новейшей германской истории обрела свой горький конец». Генерал Остер, фон Догнаньи, многие другие заговорщики не могли знать «мудрого» изречения советского «вождя», поучавшего соратников: «Сколько раз я вам говорил, – делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов». Знали бы – прислушались…

В оценке причин краха Третьего рейха, в том числе роли в этом процессе Канариса, значительно радикальней в свое время выступил главный нацистский диверсант Отто Скорцени. «Различные грани Второй мировой войны, – подчеркивал он в мемуарах (глава «Постоянное предательство»), – изучались аналитическими или хронологическими методами. Все вооруженные конфликты имеют политический, хозяйственный, стратегический и тактический аспекты. Но в войне, о которой я говорю, существовал еще один аспект – тайный – малоизвестный, однако зачастую решающий. Я говорю о событиях, происходящих вдали от полей сражений, но имеющих очень большое влияние на ход войны, которые влекли за собой огромные потери техники, лишения и смерть сотен тысяч европейских солдат… Вторая мировая война была более чем какая-либо другая войной интриг».

Забыв сказать, что наиболее крупной и кровопролитной «интригой» XX столетия стала военная агрессия, начатая Гитлером и его кликой, Скорцени вспомнил «заговор против национал-социалистического государства, который, хотя и закончился 20 июля 1944 года неудачным покушением, но, тем не менее, внес свой вклад в падение Третьего рейха». По его мнению, начало предательству было положено 30 июня 1934 года «бунтом» СА. «Рем был лишь орудием, но в чьих руках?» – риторически спрашивает он. Дальше – больше. Виноватыми оказались генеральный штаб ОКХ – «святилище старой прусской системы», генералы этой школы – Людвиг Бек, Отто фон Штюльпнагель, Франц Гальдер и многие другие. «То, что Гитлер приказывал им выполнять планы, которые гарантировали успех и становились уроком для несогласных, оказалось для них неприемлемым». Закончившиеся победы на фронтах подтолкнули в объятия «несогласных» многих других высших и старших офицеров не только Вермахта, но и некоторых фюреров СС. В целом это все послужило причиной «предательства генералов». Причину краха нацизма Скорцени увидел и в наличии в рейхе нескольких спецслужб. «Часто пересекающиеся сферы действий этих двух важных ведомств (РСХА и Абвера), – по его мнению, – создавали естественные условия для споров по вопросам компетенции. Ни одному государству не удалось полностью избежать соперничества между разведслужбами различных видов вооруженных сил или между разведкой политической и армейской. Германия в этом случае не являлась исключением. Спецслужбы конкурировали и следили друг за другом, искали средства для борьбы между собой».

Здесь на первый план в рассуждениях Скорцени о предательстве выступил адмирал Вильгельм Канарис. Последнего он назвал «Медузой». Его, якобы, в измене подозревал даже Гейдрих, а тот, в свою очередь, от «корреспондентов» у союзников знал план пражского покушения на своего «друга». По словам Скорцени, уже в 1941 году «рапорты Канариса расстраивали Гитлера, а годом позже он начал терять его доверие и доверие Альфреда Йодля (начальника оперативного управления ОКВ. – Авт.)». К выводу, что Абвер не сообщает ничего действительно «важного и существенного», пришел и Вильгельм Кейтель, который, однако, на утверждение Йодля в измене шефа Абвера отвечал: «Ваши инсинуации являются невероятными. Немецкий адмирал не может быть предателем». «В 1939–1944 годы, – резюмирует любимец фюрера, – руководитель Абвера Канарис и его сотрудники Остер и Догнаньи имели доступ к информации исключительного значения, собираемой почти 30 000 агентов, которые и не предполагали, что работают на предателей».