— А где теперь ваш сын? — спросил Амбрози.

— В надежном месте. Надеюсь.

Амбрози посмотрел на него так, словно знал что-то такое относительно безопасности Зака, чего Брейди знать не мог. А может быть, Брейди показалось, и вообще, у него уже паранойя? Он подумал, не выпытать ли у старика, что же ему известно, но тут заговорила Алиша. Она поведала о встрече с отцом МакАфи, о его исследованиях в области жизни после смерти, о попавших в ад, о запросе отца Рендалла и о последовавшей за этим краже.

— Хм-м, — потирая подбородок, произнес кардинал.

— Что? — спросила Алиша.

— Не могу понять, зачем надо было отцу Рендаллу просить файлы, если он собирался их украсть.

— Но, может, он надеялся добром решить вопрос? И не было бы кражи, а значит, и расследования. Он ведь утверждал, что передать вам свой архив — это для исследователя религии большая честь.

— Да, так и есть, и она мало кому предоставляется. Но если, как вы полагаете, на основании архива отца МакАфи был составлен список жертв, зачем кому бы то ни было светиться и навлекать на себя подозрение?

Амбрози так формулировал вопросы, что Брейди вдруг ощутил себя в знакомой обстановке. Точно так же руководители следственных групп подстегивали ход мысли у подчиненных. Даже большие группы порой начинают буксовать и нуждаются в свежем взгляде на вещи. Брейди положил ногу на ногу, а локоть — на спинку скамьи.

— Может, он не знал, что архив будет использован для этой цели, — предположил он, подумав.

— Или просил все-таки не он, — сказала Алиша, — а кто-то другой, назвавшись его именем. Для того чтобы нарочно навлечь на него подозрение или просто отвлечь внимание.

— Вы говорили, что Малик какое-то время издевался над священником, — кивнув, заговорил Амбрози. — Возможно, он получил приказ убить его — тогда о разговоре с отцом Рендаллом вообще никто бы не узнал. Но Малик не исполнил приказание тотчас, потому что он садист и хотел насладиться процессом. Так бывает; порой подчиненный превышает свои полномочия и тем самым доставляет неприятности руководителю, приказ которого выполняет.

— Следователи часто совершают ошибку, — согласилась Алиша, — исходя из мысли, что преступление было совершено так, как и было запланировано. Взять, к примеру, «убийство Пелетье». Если киллер убьет одного или двух человек, которые не пережили состояние клинической смерти, нам придется принимать во внимание версию, что критерии выбора жертвы изменились или были другими изначально, или что преступник нарочно нас запутывает. Но придется помнить и о том, что он мог просто ошибиться. Мы часто оцениваем способности преступников выше, чем они того заслуживают.

— Но насколько часто, как по-вашему, — подумав, спросил кардинал, — порядочные люди недооценивают плохих: их хитрость, изобретательность, способность творить зло?

«Да сплошь и рядом», — подумал Брейди. Он мог объяснить, почему так происходит: людям свойственно судить по себе. Мы думаем, что другие — такие же, как мы: как умственно, так и нравственно, в той или иной мере. Но сознание преступника, человека, способного задумать и совершить преступление, выбирает такие темные тропы, которыми ум современного цивилизованного человека давно не пользуется. Хотя, может быть, оно не так уж далеко от них ушло. Вместо того чтобы считать преступников развитыми интеллектуально (что и позволяет им нарушать закон и уходить от наказания), мы склонны приписывать им такие же умственные изъяны, какие имеются в их нравственном развитии. А следовательно, недооцениваем их. Не все злодеи гении (как правило, они очень далеки от этого). Но хороший детектив всегда помнит, что одаренность — явление интеллектуальное, не нравственное. Выдающиеся способности можно направить как на созидание, так и на разрушение.

Амбрози похлопал по нагрудному карману рубашки:

— Ах, какая жалость! Курево кончилось.

— Сейчас, — откликнулась Алиша, раскрыла сумочку и стала искать свой «Кэмел».

— Спасибо, милая, не трудитесь. Если это не мой любимый сорт из Лечче, мои легкие этого не выдержат. Взорвутся. Рассказывайте дальше.

Алиша продолжила рассказ: как вернулась в гостиницу, подверглась нападению и одолела Малика. Потом она замолчала. Амбрози ждал, проницательно глядя на нее своими ярко-синими глазами.

— Так вы убили его? — спросил он наконец.

— Нет, — быстро ответила она, а затем добавила: — Но так получилось.

— Вы сделали что-нибудь… нетрадиционное?

Брейди понимал, как ей не хочется рассказывать про Аполлона. С того момента, как Алиша, «отключив» Малика, отказалась от мысли обратиться за помощью в ФБР или полицию, она сама превратилась в преступницу. Незаконное лишение человека свободы. Превышение полномочий. Насильно накачивать человека наркотиками — еще одна статья. И все это привело к гибели двух человек. Как минимум непредумышленное убийство по неосторожности. Может быть, они смогли бы защититься на суде — если бы удалось доказать, что на их жизнь покушались при сообщничестве сотрудников ФБР. Но какие доказательства они могли представить? Во многом это зависело от результатов теперешнего поиска.

Но сейчас им предстояло признаться во всем совершенно незнакомому человеку. Никакого компромата на Амбрози, чтобы уравновесить положение, у них не имелось. Если не считать преступлением курение на территории Ватикана (хотя это, судя по всему, серьезный проступок). Несмотря на выводы Брейди, никакого способа проверить, на чьей стороне кардинал, у них также не было. Он же знал главных действующих лиц, Малика и Рендалла, причем являлся начальником последнего. Но Амбрози, казалось, искренне сочувствовал им. А им позарез нужен был союзник, способный хоть как-то прояснить ситуацию, в которой они оказались.

Брейди снова начал подниматься с места, в полной уверенности, что Алиша хочет предварительно посоветоваться с ним, прежде чем говорить.

— Не надо, — остановила его Алиша. — Я справлюсь.

Поначалу медленно, затем все более решительно, она принялась рассказывать про Аполлона, кошмарный допрос с применением «сыворотки правды» и про то, как Малик освободился и напал на Аполлона. Рассказала она и о том, чем это кончилось: как из окна вывалились трое, а вернулась одна. Повествуя об эпизоде с Гилбретом, она все же не стала называть его имени.

Слушая ее, кардинал в какой-то момент закрыл глаза. Когда Алиша закончила рассказ, Амбрози еще некоторое время сидел так: молча, закрыв глаза и совершенно неподвижно.

— Кардинал Амбрози! — не выдержав, обратилась к нему Алиша. — Роберто!

Он поднял палец, призывая немного подождать, дать ему возможность подумать. Когда же через какое-то время он вновь открыл свои синие глаза, взгляд его показался особенно усталым и печальным.

— Мне кажется, у вас не было другого варианта, кроме поездки сюда, — сказал он, как бы подводя итог. — Скажите, как я мог бы уговорить вас вернуться обратно в Америку, к прежней жизни? Что я должен сказать?