досточтимейший верховный жрец с Пертӱна, самый могущественный человек Ӧссе – сразу после Аккӱтликса. Серебро и сталь; мрамор и белый шелк. Дуга стрельчатого окна, которое находилось за его спиной, когда он к ней обратился… молитва и набожность; и планы, сплошные планы, куда более темные планы, чем невинный божественный белый… поскольку в них речь идет о власти и о предательстве и с большой вероятностью из-за них прольется кровь…

С их разговора минуло чуть больше недели. В голове Камёлё постоянно всплывали слова, которые абӱ Парлӱксӧэль сказал ей на прощание: «Я дам тебе некоторое время на раздумья. Не пытайся выйти со мной на связь. Я сам позвоню». Сколько дней представляет собой это «некоторое время»? Это может произойти с минуты на минуту. Парлӱксӧэль позвонит снова. Будет спрашивать, что она решила.

Камёлё была в ужасе от этого звонка. Всю неделю она тешилась мыслью, как задание это без обиняков отвергнет – но при этом подозревала, что не сумеет. Быть может, это ее непроизвольный страх повлиял на видение от амулета… ужасная мысль о том, как лицо верховного жреца парит на дисплее нетлога и строгий вопрос требует ответа…

Однако видение – это явно не всё. Вещь, в которую некий творец вложил столько труда, наверняка имеет свою цель; а амулет, который лишь изображает подсознательные страхи человека, – предмет бесполезный. Значит, то, что произошло, было лишь началом некоего действа. Это розыск? Определение цели? И что бы последовало, если бы не вмешался серебристый холод? Глееваринское соединение на расстоянии? Камёлё могла лишь ругать себя, что невольно зацепилась за Парлӱксӧэля вместо того, чтобы думать о какой-нибудь безобидной тетеньке.

Но ругалась она недолго. Вслед за размышлениями зазвонил нетлог.

Вот и накаркала!

Парлӱксӧэлю досточтимейшему не нужно было ждать, пока кто-нибудь с ним свяжется глееваринским способом. Достаточно лишь подумать.

В случае острой необходимости позвонить с Ӧссе на Землю не проблема.

Глава двадцать первая

Пристанище Аш~шада

Лукас открыл дверцу такси, осмотрелся на плохо освещенной улице и с чувством, что ко всем своим неприятностям и тяготам он лишь зря добавляет новую, вышел на тротуар. Согласно интерактивной карте, идти нужно еще два квартала, но подъехать прямо к месту было нельзя. Стоило радоваться, что хотя бы подъехал поближе. Большинство коридоров в этом районе либо готово было обрушиться в любой момент, либо уже обрушилось. Лукас вздохнул и отправился навстречу неприятностям. Нельзя сказать, что он не принял некоторые меры, услышав этот адрес. Он оставил дома все ценности и со злорадством надел худшую свою одежду, взяв минимум наличных. Если кто-то здесь нападет на него, изобьет, задушит, обкрадет и закопает – с него не убудет.

Но те несколько человек, которых он встретил, прошли мимо, не заметив его. Лукас как раз остановился и искал номер дома, когда не больше чем в двух метрах от него показался Аш~шад, будто вынырнув из небытия. Он молча кивнул и вошел под темную арку, где пахло мусором и мочой. Лукас пожалел, что вместо герданских туфель не надел нормальные ботинки, лучше всего военные, ковбойские или подкованные. Душевный непокой усилится, едва он наткнется на первую крысу, которая в этой гадкой дыре вгрызется в его ногу.

Аш~шад отпер облупленную, покрашенную в серый цвет металлическую дверь и повел Лукаса по узкой бетонной лестнице в подвал. Лукас рассудил, что если внизу не будет бочонка с амонтильядо, то там должен хотя бы находиться тайный межпланетный телепорт – иначе и быть не может. Они прошли мимо главного затвора для воды и шумного кондиционера. Аш~шад открыл очередную дверь, на этот раз из погнувшегося пластика, оснащенную обычной задвижкой, в которую вместо висячего замка была вставлена лишь проволока.

– Мы пришли, – сообщил фомальхиванин.

Комната была два на три метра. В ней находились коробка из пенопласта из-под бананов, полоска истоптанного синтетического ковра и железная труба, проходящая между противоположными стенами – видимо, остаток какой-то старой канализации. Труба заржавела, но посередине в двух местах ее отшлифовали до зеркального блеска; очевидно, она служила и турником. Сейчас, однако, на ней висело несколько плечиков с одеждой, пластиковый пакет с печеньем и кожаный ремень с футляром, из которого торчала рукоятка фомальхивского кинжала. Лукас обернулся в пончо поплотнее и осторожно прошел между погнувшимися створками.

– Ты серьезно? – спросил он.

Аш~шад, очевидно, был серьезен. Он снял заношенную куртку и свитер – одежду, добытую, вероятнее всего, в мусорных контейнерах, – и снял ботинки, прямо как будто пришел домой; только тапок не хватало, а также незаменимого кресла-качалки, трубки и камина. То есть не хватало буквально всего.

Фомальхиванин указал на ветхий ковер.

– Садись. Учитывая земные основы гостеприимства, могу предложить тебе воды и шоколадного печенья.

– Спасибо, я уже ужинал, обедал и завтракал, – отсек Лукас.

Он начал снимать пончо, но тут же осознал, что в помещении ужасно холодно.

– Ты забыл включить отопление, – едко сказал он.

Аш~шад лишь улыбнулся.

– И обеспечить тебе стул. Может, и стол, не говоря уже о кровати.

– Когда мне понадобится кровать, меня позовет та девушка. Так намного проще.

Лукас преодолевал отвращение. Он посмотрел на ковер и предпочел остаться стоять. У него были слишком твердые принципы, а у ковра – слишком пестрое прошлое; у них ничего не выйдет. Лукас вдыхал затхлый запах плохо проветриваемого подвала, пропитанного сыростью, спорами плесени и мышиной вонью, и в нем нарастало удушающее омерзение вместе с чем-то еще, что Лукас про себя отнес к клаустрофобии. «Господи, как ты можешь здесь жить?» – хотелось выкрикнуть ему. Затем его взгляд скользнул на фомальхиванина, который уселся прямо у его ног, и желание сбежать переплавилось в парализующий стыд.

– Аш~шад, я не допущу, чтобы ты жил здесь! – выпалил он. – Здесь нет отопления. Нет воды. Это ведь…

– Ошибаешься, – перебил его Аш~шад.

С улыбкой он вскинул голову и посмотрел ему в глаза.

– Если мы о водопроводе, то рядом есть старая прачечная.

– С горячей водой?

– Теплее, чем в любом озере.

Лукас покачал головой:

– Ты не можешь оставаться здесь!

– Успокойся, Лукас. Каюты на «Трисмегистосе» были размером с эту комнату, классы в фомальхивской школе – меньше в два раза, а корабль, на котором я летел на Д-альфу, – в десять раз. Лучшая комната, в которой я когда-либо в жизни спал, – это твоя гостиная. Мне все равно. Меня не особо занимает, где лежит мое тело.

– Аш~шад, тебе нужны деньги? Если принципы не позволяют просто взять, могу одолжить. А ты вернешь… – Лукас замялся. – В общем, когда-нибудь. В следующем году.

Фомальхиванин смотрел на него