Дверь открыла пухленькая женщина с крохотным капризным мальчиком на руках. На ней был простой льняной фартук поверх домотканого платья, а на лице читалось беспокойство.

С Александра ее взгляд перешел на Флориана, который упорно протискивался мимо нее в дом. Александр быстро объяснил, что случилось, и чувство беспокойства на ее лице обернулось выражением облегчения.

— Вы лучше зайдите в дом и подождите мою хозяйку там. — Она отошла в сторону, впуская его вслед за Флорианом. Запах кипящего мясного варева шел от горшка на огне в очаге, а на кирпичах сбоку стояло блюдо свежеиспеченных оладий.

Держа ребенка в одной руке, женщина предложила рыцарю вина, наливая его из красивого стеклянного кувшина в такой же бокал.

Александр с благодарностью принял бокал и стал рассматривать брата Флориана. Волосы золотисто-каштановые, даже рыжеватые, глаза серо-голубые, черты лица неопределенные. Братья или наполовину братья? Они могли быть и тем, и другим.

— А муж леди Манди в Руане? — забросил он удочку.

Служанка покосилась на него. Она села, взяв ребенка на свои просторные колени.

— На пороге вы сказали, что вы друг моей госпожи.

— Старый друг, который не видел ее долгое время.

— Тогда, сэр, вам, пожалуй, лучше спросить ее обо всем, что вы хотите узнать. Я ценю свое место в доме, а оно зависит от моего благоразумия.

То, что она ничего не сказала, дало Александру еще больше пищи для размышления. Тем временем Флориан показал няньке свои новые ботинки и настоял, чтобы принесли его любимую деревянную игрушку, имитацию рыцарского поединка, и показал ее Александру. Два разукрашенных рыцаря на лошадях атаковали друг друга копьями посредством помочей за развевающимися вырезанными хвостами боевых коней. Лукаво улыбаясь, Александр позволил Флориану сбросить своего рыцаря с коня.

Потом дверь открылась, и в дом влетела Манди, за которой еле поспевали ее слуги и Хью. Она подбежала прямо к Флориану, подхватила его на руки, закружила, крепко обняла его, а потом дала ему нагоняй.

— Но я не потерялся, — возмущенно протестовал Флориан.

— Никто не знал, где ты, — парировала Манди. — Если ты не можешь следовать правилам, то придется тебе оставаться дома с Иоанном.

— Нет. — Ребенок непокорно выпятил нижнюю губу.

— В следующий раз никуда не пойдешь.

Манди обернулась к Александру, наблюдавшему за перепалкой со скрытым умилением.

— Не знаю, как тебя благодарить за то, что ты нашел его. Только Бог знает, что могло случиться. Где он был?

Александр рассказал.

— В нем течет кровь воина, — добавил он мягко, наблюдая, как порозовело ее лицо.

Его бокал опустел, но он и не собирался уходить.

— Нам надо поговорить, — сказал он.

Манди повела его в сад за домом. Яблони утопали в снегу белых и розовых цветов, и на чем бы ни остановился глаз, его ласкала зелень. А за дальней стеной, окруженной изгородью жимолости и собачьего шиповника, устремился к краю небес Руанский собор, чьи колокола звонили к вечерне, и звон их дополняли отголоски колоколов других церквей города. Пели птицы, и царил глубокий покой.

Манди глубоко вздохнула и повернулась к Александру.

— Я поехала в Лаву, — сказала она, — к леди Элайн, я знала, что она поможет мне.

Александр удивился, как он мог быть так слеп, как мог и не подумать о Лаву. С точки зрения его будущего, он был рад покинуть это место и забыть все плохое, связанное с ним, но Манди там было неплохо, безопасно и надежно в будуаре при леди Элайн.

— А мое предложение, значит, не было достаточно хорошим?

Как только он задал вопрос, то понял, насколько он глуп. Конечно же, нет. Он не мог дать ей ничего подобного.

Манди вздохнула и зашагала по тропинке из камней, ведущей к маленькой увитой зеленью беседке с деревянной скамейкой и свисавшими вьющимися розами.

— Я больше не хотела жить, кое-как сводя концы с концами, — сказала она. — Или чтобы ты или Харви принимали меня как само собой разумеющееся. Да, ты бы женился на мне по чистой совести, но как долго бы это продолжалось? Долго ли, перед тем как твои глаза посмотрели куда-нибудь еще?

— Я бы сделал все, что в моих силах, — сжав губы, сказал он.

Ее слова жалили его своей правдой, а его собственные — насмехались над ним. Все, что в моих силах. У нее была причина предполагать наихудшее.

— Я знаю, но этого было бы недостаточно. — Она наградила его печальным взглядом исподлобья, садясь на скамейку и оправляя юбки. — Прости, если это злит тебя, но именно так, по-моему, обстояли дела.

— Я не сержусь. — Он пытался сохранять спокойствие, но это было сложно. Было ощущение, что он идет по узкому выступу в шторм, а внизу — пропасть. — Я пытаюсь, — без всякого выражения поправился он. — Значит, ты поехала в Лаву?

Она кивнула.

— Тогда я не знала, что беременна Флорианом, А к моменту, когда узнала, я пришла к выводу, что правильно поступила, оставив турнирную круговерть. У меня был надежный дом, чтобы родить ребенка, а потом растить его.

Она сорвала одну из нежно-зеленых открывшихся почек жимолости и поводила ее под носом.

— Я уже не представляю свою жизнь без Флориана, — пробормотала она. — Видит Бог, я очень его люблю, но, если бы я могла еще раз прожить ночь его зачатия, я бы все еще была девственницей.

Александр сглотнул.

— Я тоже жалею о той ночи, — сказал он. — Даже когда я понимал, что это плохо, мне не хватило воли, чтобы остановиться. Ты была такая… — Он помотал головой, не сумев найти слов. — Я все еще думаю о тебе, — сказал он, и в голосе его прозвучала забытая нотка.

Она покраснела и закусила губу.

— Все это в прошлом. Я больше не та глупая девчонка, которую ты уложил в свою койку в приступе пьяной похоти.

Он вздрогнул.

— Я тоже изменился.

Он стоял у куста жимолости, зная, что сесть рядом с Манди было бы слишком интимно.

— Старею и мудрею, — печально сказал он. — Возможно, тебе совершенно все равно, но я не спал ни с одной женщиной с той ночи.

Она подняла голову, и в глазах ее он увидел удивление и недоверие.

— Ни с одной, — повторил он, — ни в канаве, ни на пуховых перинах.

— В наказание?

— В некотором роде, полагаю. То, что случилось в ту ночь, заставило меня остановиться и задуматься — подумать головой, а не тем, что пониже. Стоило ли удовольствие последствий? Я решил, что нет.

— Так значит, ты дал обет безбрачия?

— Пока да, но это не связывающая клятва, просто дело выбора.

Разница в их положении вызвала следующий вопрос. Краска еще больше залила лицо Манди, и она разрезала оторванный листочек кончиком наманикюренного коготка ее большого пальца.