• зонтик на ремне;

• шотландская волынка;

• дудочка факира;

• автомат «узи»;

• лассо;

• елочная гирлянда;

• подствольный гранатомет «М‐203».

Пшеничные волосы суперняни развевались подобно степному ковылю; полы ее плаща бились о сапоги со звуком приближающейся снежной лавины, а следом за ней неслось сразу несколько ветров: сухие и жаркие хамсин и сирокко, влажные и холодные сан-таш и памперо, а еще – мистраль, гармсиль и борa. При желании можно было бы разглядеть в складках ее одежды и двух пришельцев – солнечный ветер и ветер звездный, но Рыба-Молот не стал их разглядывать. Он и так был потрясен масштабами личности приближающейся к абсолюту «Поппинс! Мэри Поппинс!».

– Да-а, великая женщина, – вздохнул доктор Дягилев, сплевывая песчинки, принесенные сирокко. – Величайшая!

– Но и берет дорого, – вздохнул Рыба-Молот, сплевывая градины, принесенные памперо.

– Потому и дорого, что великая. От каждого – по способностям, каждому – по труду. Этот закон еще Карл Маркс вывел.

– А не Фридрих Энгельс?

– Может, и Энгельс, но скорее всего – Гегель.

– А я думал – Фейербах.

…Воцарение на двух виллах Лонг Хая «Поппинс! Мэри Поппинс!» изменило быт их временных постояльцев самым кардинальным образом. Особенно тогда, когда суперняня распаковала свой багаж, в котором оказались: цирк шапито, начальная школа выездки и конкура, театр индонезийских марионеток, музей восковых фигур, действующая модель электронного коллайдера в масштабе 1:100, действующая модель нейтронной бомбы, радиохимическая лаборатория, мини-обсерватория, площадка для игры в крикет и площадка для игры в конное поло.

Все девять детей Панибратца были очарованы.

Они не отходили от суперняни ни на шаг. Иначе и быть не могло, ведь у нее – такой прекрасной, такой совершенной, такой доброй (но и строгой одновременно) – была самая настоящая нейтронная бомба! А еще – автомат «узи», не говоря уже о подствольном гранатомете! Впрочем, не только дети обожали суперняню: с некоторых пор вблизи от «Поппинс! Мэри Поппинс!» сторонние наблюдатели стали замечать ярко-зеленых голенастых лягушек с красными глазами и черными полосами на спине.

А Рыба-Молот вернулся к своим прямым обязанностям: вкусно кормить детей и взрослых. Неприятности первого дня и первой ночи забылись сами собой и впереди всех ждал целый месяц полноценного вьетнамского отдыха.

в которой Рыба-Молот навсегда расстается с любовью всей его жизни – Ануш Варданян, а читатель навсегда расстается с Рыбой-Молотом, вытянувшим напоследок счастливый билет и получившим предложение, от которого нельзя отказаться

…Была суббота, и Рыба шел по вьетнамскому рынку, выбирая фрукты, овощи, рис, лапшу «фо» и специи. На сгибе локтя у Рыбы висела корзинка. Точно такие же корзинки, только побольше, прижимали к багажникам своих велосипедов трое вьетнамцев – добровольных (за полтора доллара в день) помощников повара Бархатова.

За три недели (а именно столько времени прошло с тех пор, как самолет «Ил‐86» впервые приземлился в аэропорту Хошимина) Рыба загорел, посвежел и полностью обновил свой гардероб. Теперь в нем имелись три цветастые рубашки навыпуск, две футболки, две пары шорт, вьетнамки местного производства и того же производства традиционная соломенная шляпа «нон» с завязками под подбородком.

В правом нагрудном кармане Рыбы лежали деньги и список продуктов, которые нужно было купить к сегодняшнему торжеству: ровно на семь вечера было назначено испытание действующей модели нейтронной бомбы, после чего незамедлительно следовали праздничный ужин и выступление театра индонезийских марионеток. Сегодня в нем давали премьеру: пьесу «Резня пуговиц», сочиненную силами суперняни и старших детей.

Предвкушая семичасовой взрыв положительных эмоций, а также все последующие гиперположительные взрывы, Рыба-Молот пребывал в самом благодушном расположении духа. Он уже решил, что даст своим маленьким вьетнамским друзьям не полтора доллара, как обычно, а целых два. И что – специально для блистательной, а las mil maravillas «Поппинс! Мэри Поппинс!» – купит короля фруктов – плод под названием дуриан.

До сих пор Рыба обходил дуриан десятой дорогой, поскольку был наслышан о его феноменальной вонючести. Циркулировали, впрочем, и другие слухи: «дуриан дуриану рознь», «покупай дуриан до одури, пока не нападешь на хороший: тогда-то и поймешь, почему он король фруктов», и все такое прочее. Рыба на эти слухи не обращал никакого внимания, но почему-то именно сегодня решил обратить.

Он как раз подходил к фруктовой лавчонке, торгующей дурианами, когда в кармане шорт зазвонил мобильник. Поначалу Рыба удивился лишь слегка (телефон не беспокоил его все три недели), затем – удивился сильно и – почти сразу же – очень сильно. А потом и вовсе опупел и едва не врос в землю по колено: из крошечных динамиков телефона лился, казалось бы, давно и безвозвратно утерянный рефрен песни –

«прекрасна, ранима, опасна, ревнива, изящная птица, коварная львица».

Трясущимися руками Рыба пробежался по кнопкам и распечатал очередное (судьбоносное! сакральное! благословенное, с оливовой ветвью и миртовым деревцем в клюве!) сообщение сети PGN:

«ЭТО ОНА. БУДЕШЬ ИДИОТОМ, ЕСЛИ УПУСТИШЬ! 100 М ПО ПРЯМОЙ ВПЕРЕД, ЗАТЕМ ПОВОРАЧИВАЕШЬ НАПРАВО. ЕЩЕ 50 М И ПОВОРАЧИВАШЬ НАЛЕВО. ЕЩЕ 35 М – И КОНЕЦ МАРШРУТА. ТОРОПИСЬ, ИДИОТ!»

О-о! Это она – Изящная Птица, которую Рыба-Молот уже и не чаял увидеть! Она, она, она!.. Затылок Рыбы заломило, все остальные подвижки в организме прошли по уже накатанной схеме: ноги свело судорогой, а левая половина ягодицы намертво приклеилась к правой. На борьбу с подвижками ушло едва ли больше минуты, после чего Рыба почувствовал, что снова может двигаться. Он выбросил тело вперед с низкого старта и помчался вдоль фруктовых рядов. Сразу же за ним стартовали трое добровольных помощников, ничего не понимающих, но исполненных решимости пробежать дистанцию до конца.

А Рыба и думать забыл о своих маленьких вьетнамских друзьях, о корзинке с продуктами, о дуриане, о премьере пьесы «Резня пуговиц» и вообще – обо всем на свете. Сто метров, пятьдесят – и вот он уже на финишной прямой! И он видит, видит в близком далеке Изящную Птицу!!! Вот она – миленькая, вот она – красавица, вот она – пери! И нисколько не изменилась, нисколько: все такая же утонченная и прекрасная. Стоит себе у лотка с лиджи и индокитайской момордикой – и выбирает то, что поспелее.

Интересно, вспомнит ли она Рыбу-Молота или нет?..

Смелее, Рыба, смелее! Будешь идиотом, если упустишь! Всего-то и осталось, что шестьдесят шагов до счастья. Максимум – семьдесят.

Так сам себе сказал Рыба и сделал первый шаг. А потом еще один и еще. Он наверняка бы прошел всю дистанцию и добрался бы до Изящной Птицы прежде, чем та успела положить в пакет четыре лиджи. Но внезапно (еще как внезапно!) активизировался мобильник. Теперь он не выдавал никакой мелодии, а просто звонил. Как звонит самый обычный, бесхитростный звонок.