Такие исследования доказали и то, что никаких следов вашего сознания нет в кишечнике, несмотря на то что там располагается обширная нервная сеть с полумиллиардом нейронов, которые участвуют в вычислениях, как в регуляции переваривания пищи; все же ощущения, вроде чувства голода и тошноты, возникают в мозгу. Аналогичным образом нет никаких признаков сознания и в стволе головного мозга, нижней его части, которая подключается к спинному мозгу и управляет дыханием, сердечным ритмом и артериальным давлением. Самое поразительное, что ваше сознание не зависит, очевидно, и от вашего мозжечка (рис. 8.3), который содержит около двух третей всех нейронов: пациенты с поражениями мозжечка страдают от расстройства речи, а своими неуклюжими движениями они похожи на пьяных, но по-прежнему остаются в полном сознании.

Вопрос о том, какие же части мозга ответственны за возникновение сознания, остается открытым и служит поводом для непрекращающихся споров. Некоторые недавние исследования свидетельствует о том, что ваше сознание проживает главным образом в «горячей зоне», с участием таламуса (примерно в середине вашего мозга) и задней части коры (внешнего слоя мозга, состоящего из скомканного шестислойного листа, который, будучи расправлен, сравнился бы по площади с большой обеденной скатертью). Из этого же исследования, как это ни удивительно, следует, что первичная зрительная кора в затылочной части головы отлична от всего, что тут еще есть, тем, что так же бессознательна, как глазные яблоки и сетчатки.

Когда же возникло сознание?

До сих пор мы искали экспериментальные подсказки, которые помогли бы нам распознать, какие типы обработки информации можно считать осознанными и где сознание возникает. Но когда оно возникает? Будучи ребенком, я был уверен, что мы осознаем события в тот же самый миг, как они происходят, абсолютно без какой-либо задержки во времени. И хотя часто мне так кажется и до сих пор, это явно субъективное чувство, которое не может быть правильным, поскольку моему мозгу требуется время, чтобы обработать ту информацию, которая поступает к нему от моих органов чувств. Исследователи нейронных коррелятов тщательно измеряли, сколько именно времени на это требуется, и окончательный итог, подведенный Кристофом Кохом, сводится к тому, что проходит около четверти секунды от момента, когда свет от какого-то сложного объекта проходит через глаз, до тех пор, пока вы осознанно его воспримете таким, каков он есть. Это означает, что если вы за рулем своего автомобиля едете по шоссе со скоростью в пятьдесят пять миль в час и вдруг видите белку в нескольких метрах перед машиной, то предпринимать что-нибудь уже слишком поздно: вы ее уже переехали!

Таким образом, ваше сознание живет в прошлом, оно отстает от внешнего мира, по оценке Кристофа Коха, примерно на четверть секунды. Любопытно, что вы часто можете среагировать быстрее, чем осознаете, что происходит, и это, между прочим, доказывает, что обработка информации, нужной для самых быстрых реакций, должна быть бессознательной. Например, если к вашему глазу приближается какой-то посторонний предмет, моргательный рефлекс опускает веко в течение всего лишь десятой доли секунды. Все происходит так, как будто одна из систем вашего мозга получает угрожающую информацию от зрительной системы, производит вычисление, показывающее, что вашему глазу грозит опасность получить удар, и сразу шлет мейл мышцам глаза с инструкцией совершить моргание, одновременно информируя другим мейлом часть мозга, заведующую сознанием: «Эй, мы будет моргать!». К моменту получения этого мейла и включения его в ваш сознательный опыт, моргание уже завершилось.

Действительно, система, читающая все эти мейлы, постоянно подвергается бомбардировке сообщениями изо всех частей вашего тела, и некоторые из этих сообщений отстают больше, чем другие. Нервным сигналам от ваших пальцев требуется больше времени, чтобы добраться до мозга, чем нервным сигналам от лица, потому что расстояние от пальцев больше. На анализ изображений у вас уходит больше времени, чем на анализ звуков, потому что это сложнее: именно поэтому старт олимпийской гонке дается гонгом, а не вспышкой. И все же: если вы касаетесь пальцами своего носа, то осознанные ощущения прикосновения пальцев к носу и носа к пальцам возникнут одновременно, а если вы хлопаете в ладоши, то и вид смыкающихся ладоней, и звук хлопка, и ощущение шлепка на коже также родятся в вашем сознании в одно и то же мгновение. А это означает, что полного сознательного переживания вами события не произойдет до тех пор, пока самый последний мейл не прибудет на самой медленной из улиток и не будет проанализирован.

Знаменитая серия NCC-экспериментов, начало которой положил физиолог Бенджамин Либет, показала, что действия, которые можно выполнять бессознательно, не ограничиваются быстрыми реакциями вроде моргания или отбивания ракеткой шарика в пинг-понге, иногда сюда попадают и некоторые решения, принятие которых свидетельствует, можно подумать, о свободе воли — и тем не менее, измерение иногда скажет, какое решение принято, еще прежде, чем вы сами его осознаете.

Мы только что убедились, что, хотя мы до сих пор не понимаем, что такое сознание, у нас накопилось удивительно большое количество экспериментальных данных о различных его аспектах. Но все эти данные получены для мозга, — чему они могут нас научить, если говорить о сознании машин? Здесь требуется массированная экстраполяция за пределы нашей нынешней экспериментальной базы. Другими словами, здесь требуется теория.

Почему теория?

Чтобы понять почему, давайте сравним теории сознания с теориями гравитации. Ученые начали серьезно относиться к теории гравитации Ньютона потому, что они получили от нее больше, чем в нее требовалось вложить: простые уравнения, легко умещающиеся на салфетке, могут дать точное предсказание исхода любого эксперимента с силой тяжести, когда-либо проводившегося. Поэтому они так же серьезно отнеслись к его предсказаниям по поводу явлений, далеко выходящих за пределы той области, где теория проверялась, и их самые смелые экстраполяции, как оказалось, подтверждают свою пригодность даже для движения галактик и скоплений в миллионы световых лет в поперечнике. Однако прогнозы чуточку разошлись для движений Меркурия вокруг Солнца. Ученые тогда начали принимать серьезно улучшенную Эйнштейном теорию гравитации, общую теорию относительности, потому что она была, возможно, даже более элегантной и экономичной и к тому же правильно предсказывала те явления, где теория Ньютона оказалось неверной. Они последовательно и серьезно экстраполировали ее предсказания далеко за пределы той области, где ее проверяли, на явления столь экзотические, как черные дыры и гравитационные волны, в самую ткань пространственно-временного континуума и расширения нашей Вселенной, от самого ее рождения в огненном бурлящем вареве — и все со временем подтверждало эксперимент.

Аналогично, если какая-то математическая теория сознания, чьи уравнения уместятся на салфетке, будет давать успешные предсказания для результатов всех тех экспериментов, которые мы проводили со своим мозгом, то мы начнем серьезно относиться не только к самой теории, но и к ее прогнозам относительно сознания вне мозга — например, в машинах.