Секретариат не собирался около года, хотя официально об этом не сообщалось. Но на местах, да и за рубежом, конечно, все знали, и мне задавали множество вопросов. Я объяснял происходившее тем, что образованы комиссии ЦК по основным проблемам политики партии. Считаю, что я допустил ошибку, не поставив вопрос о прекращении деятельности Секретариата на Политбюро, на Пленуме ЦК. Скажу честно, не сделал это по одной причине — вопрос задевал лично меня. Ложное понимание скромности привело к беспринципности, уступкам там, где делать их нельзя. И даже тогда, когда кандидат в члены Политбюро А. П. Бирюкова задала Горбачеву вопрос о том, почему не работает Секретариат, я промолчал. Этот вопрос Бирюковой Михаил Сергеевич перебросил мне. «Спросите Лигачева, нужен ли ему Секретариат», — сказал он. Я не ответил… Что ж, что было, то было…[217]

Ясно, что война между членами ПБ в аппарате ЦК ни для кого секретом не была. По углам шушукались: чья возьмет? Из воспоминаний В. Рябова, который занимал тогда должность зам. зав. Отделом науки и образования:

28 марта 1988 года Горбачев собрал совещание, где были все секретари ЦК, кроме Е. Лигачева, и руководители отделов. Он поделился сначала мнениями по поводу подготовки XIX партийной конференции, говорил о возрождении власти Советов, о роли партии как политического руководителя общества, о новой избирательной системе, о принципе ротации кадров, включая генсека. Но главное, зачем собрались, — это был другой вопрос. О статье Н. Андреевой. Он сказал, что в течение двух дней обменивались мнениями по этой статье. Оценили ее как антиперестроечную, как реакционную. Статья — это выступление против курса генсека. Это подготовка к его смещению. Говорят, что она готовилась в аппарате ЦК.

И. Фролов, помощник генсека, спросил: «А вы разве не знаете, кто в аппарате этим занимался?»

М. С. Горбачев: «Кто? Но не будем об этом».

Было заметно, что это уже раньше обсуждали в узком кругу. Фролов промолчал. Вопрос замяли. А намек был на аппарат Лигачева.

Потом М. С. говорил о вере в людей, в своих товарищей, что-де вопрос о недоверии не стоит. Надо тащить страну по-ленински вперед.

В 1985 году при избрании Горбачева генсеком А. Громыко, который в кругу коллег имел кличку «старые железные штаны», сказал, что Михаил Сергеевич обладает не только приятной улыбкой, но и «острыми зубами». Здесь он объявил, что теперь будет сам проводить заседания секретариата. Эра Лигачева как второго человека в партии закончилась. Заседания вообще не проводились очень подолгу. Жизнь наверху временно как бы замерла.

Тем не менее 5 апреля 1988 года заседание секретариата проводил вновь Лигачев. И главный вопрос был такой: «Об организаторской работе Северо-Казахстанского обкома Компартии Казахстана по наращиванию продовольственных ресурсов в свете требований июньского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС». Но это был эпизод. И только в апреле 1989 года секретариат было поручено провести Медведеву В. А. Это было 13 апреля. Вопрос «О подготовке к XXVIII съезду». Яковлев посидел и ушел. Потом он чаще всего так и делал. Я записал: «Унылая картина всего этого». Внутренняя политическая игра между членами ПБ продолжалась[218].

Если для Лигачева все случившееся означало явное поражение, то Яковлев, кажется, пережил наделение новыми полномочиями вполне спокойно. Во-первых, он еще со времен молодости тяготел к международным делам и никогда этого не скрывал. Во-вторых, генеральный секретарь в ту пору продолжал демонстрировать к «архитектору перестройки» свое подчеркнутое уважение, приглашал его с собой во все важные зарубежные поездки, доверял работу над самыми ключевыми стратегическими документами.

Охлаждение между ними наступит немного позже.

Это подтверждает и Леонид Кравченко:

Поста второго, весьма влиятельного, секретаря партии не стало. В то же время роль Яковлева не была утрачена. Напротив, практически возросла, учитывая его близость к Горбачеву в ходе осуществления крупных международных дел, визитов, поездок, приемов зарубежных гостей, в том числе и на очень высоком уровне, участие в подготовке различных документов, докладов. Он, по существу, оказался правой рукой Горбачева в проведении международной политики Советского государства, а Лигачев стал уходить в тень.

Было ясно, что его работа на посту председателя комиссии по аграрным вопросам бесперспективна, потому что никому до сих пор, в том числе и Горбачеву в его бытность секретарем ЦК по вопросам сельского хозяйства, не удалось сколько-нибудь явно улучшить дела в этой сложной области народного хозяйства. Прозорливые политики могли тогда прогнозировать, что это назначение наверняка означало конец политической карьеры Лигачева[219].

Что же касается В. А. Медведева, то особых лавров на новом поприще он не снискал. Был человеком аккуратным, резких движений избегал, остался в истории как верный и абсолютно послушный соратник М. С. Горбачева.

Вот как он сам в своих воспоминаниях обозначил свое кредо:

Я разделял основные позиции Яковлева и поддерживал его линию на гласность, преодоление догматизма, снятие запретов, создание обстановки демократизации и творчества в сфере идеологии и культуры. Вместе с тем мне представлялось, что надо более активно противодействовать (демократическими же методами) разнузданности, беспредельному негативизму, возбуждению низменных чувств и страстей, отстаивать прогрессивные, социалистические идеалы. Нужно считаться с реальностями, с состоянием общественного сознания, невозможностью его коренной переделки в один миг. Не усугублять противоречия и конфликты, не становиться в позицию поддержки тех или иных крайностей, а терпеливо работать над их преодолением.

По-моему, такую же политику вел и Горбачев, полагая, что из сопоставления, взаимодействия различных подходов сложится взвешенная, реалистическая линия. Я много раз советовал Яковлеву постараться наладить с Лигачевым диалог и взаимодействие. Но из этого ничего не получалось. Горбачеву все чаще приходилось разнимать их схватки, брать на себя идеологические вопросы. И он решил выдвинуть нового человека[220].

Александр Михайлович Александров-Агентов — тот самый ближайший помощник четырех генеральных секретарей — с восхождением Горбачева на партийный Олимп еще какое-то время оставался на Старой площади и с интересом наблюдал за всем, что там случалось.

Ясно, что мимо него не прошло и это великое противостояние двух крупных партработников.

За долгие годы своей дипломатической, а затем партийной службы Александров-Агентов видел всякое и давно ничему не удивлялся. Человеком он был сухим, застегнутым на все пуговицы. Генсеки ценили его за острый ум, высокий профессионализм и умение отстаивать свою позицию. И вот теперь настали времена больших перемен.

Александр Михайлович с изумлением наблюдал такую картину. Одна из загородных цековских дач. Группа речеписцев работает над очередным эпохальным посланием к советскому народу. Среди них и член Политбюро А. Н. Яковлев. Прихрамывая, именно он относит