«Ну и говнюк», – подумал Квинт, произнося:

– Так точно.

– Вы уверены? – со свирепым лицом спросил командир.

– Так точно, – повторили все.

– Хорошо. Тогда договорились. А теперь почему бы вам не пойти в свою вонючую палатку и не выпить вина? После такой стражи вы заслуживаете этого.

Они останутся жить, с горечью подумал Квинт, но теперь Пера может расправиться с ними в одно мгновение. Правда, если он попытается обвинить их в оставлении своего поста, скажем, через год, могут возникнуть вопросы, но это все равно не означает, что их не приговорят к смерти. Слово простых гастатов – ничто по сравнению со словом центуриона, особенно если он родственник Марцелла и нашел для него способ взять Сиракузы. Теперь они не могут пойти к Кораксу. Как и раньше, их командир не будет публично конфликтовать с другим командиром. Если даже он каким-то чудом что-то скажет, Квинта с товарищами выставят покинувшими свой пост. Глубокое уныние нахлынуло на юношу. Почему он сделал такую глупость?

– Эй, Пера! Ты пытаешься заменить меня на моей должности?

Луч надежды в черноте отчаяния. Квинт был несказанно рад увидеть своего центуриона. Пера же совершенно сник.

– Отнюдь. Я просто указал парням на их внешний вид, вот и всё.

– Мои ребята всегда в грязи. Я считаю, это ничего, если они готовы к бою. – Коракс ленивой походкой приблизился, но в его глазах зажегся опасный огонь. – Ты не согласен?

– Нет, – ответил Пера. – Но я их всего лишь предупредил.

Коракс внимательно посмотрел на лица своих солдат.

– Что-то мне так не кажется. Они выглядят так, будто готовятся к переправе через реку Стикс.

– Ну, ты понимаешь, – со смехом заметил Пера. – Страх перед чужим командиром и все такое.

– Возможно, – кивнул Коракс, и Пера, извинившись, стал удаляться.

Последний клочок надежды пропал. Урций рядом с Квинтом издал едва слышный стон. Пера отделался.

– Пера! Ты не заметил этого? – позвал Коракс.

Квинт в ошеломлении увидел, что тот машет веревкой, которая незаметно упала на землю с пояса Плацида. Лицо родственника Марцелла выразило потрясение.

– Я… Нет, не заметил.

– Ради Гадеса, что все это значит? – взревел Коракс, глядя не на одного Плацида, а на них всех.

Квинт понимал, что снова рискует жизнью, но довериться Кораксу было несравненно предпочтительнее, чем оставаться во власти такой змеи, как Пера, и он вышел вперед, несмотря на угрожающий взгляд Перы.

– Мы использовали эту веревку, чтобы спуститься с вала, центурион. Я нашел около Галеагры участок, где высота стены всего шестнадцать локтей. Это уязвимое место. Здесь можно устроить штурм, если бросить туда подходящих солдат.

– Он врет! – зарычал Пера.

Коракс не слушал его.

– Чтобы это сделать, вы должны были покинуть свой пост, – обвинительным тоном сказал он Квинту. – Ты и…

– Я, центурион. – Урций, расправив плечи, сделал шаг вперед. – Остальной контуберний не имел к этому отношения.

– Не сомневаюсь, – медленно проговорил Коракс.

– Ты ведь не собираешься выслушивать этих засранцев? – взвизгнул Пера.

– Эти засранцы прошли со мной такой кошмар, как Канны. А ты где был в тот день? – огрызнулся Коракс.

Пера что-то залепетал, и Коракс улыбнулся, показав все зубы.

– Ах, да, я забыл… Тебя послали в какое-то другое место.

– Именно, – сказал Пера. – Если б я был там, то так же выполнил бы свой долг. И с радостью отдал бы жизнь.

– С радостью? Не сомневаюсь. – Судя по язвительному тону, Коракс знал, что его собеседник трусоват. – Я выслушаю своих солдат. А потом и ты можешь что-нибудь сказать.

– Как старший по званию, я должен говорить первым!

Коракс повернулся к нему спиной. Лицо Перы побагровело от злобы, но он не двинулся.

– Расскажи мне все, – приказал командир Квинту.

Юноша изложил свою идею, начиная с того, как во время переговоров увидел гоплита у ворот, и до подробностей их ночной миссии.

– Почему же ты не пришел сначала ко мне, когда увидел, что стены не так высоки? – спросил Коракс.

– Я думал, вы мне не поверите. Хотел быть совершенно уверен. – «И хотел остановить Перу», – хотелось ему добавить, но он задержал дыхание, молясь, что Коракс поймет.

– Ты клянешься, что это правда?

Квинт ощутил, как важно для него, чтобы Коракс ему поверил.

– Так точно. Жизнью клянусь.

Командир посмотрел на Урция, Плацида и остальных.

– Все было так, как говорит Креспо?

– Да. Пусть Юпитер, Оптим Максим, поразит меня, если я лгу, – сказал Урций.

Остальные гастаты закивали в подтверждение.

Нахмурившись, Коракс посмотрел на их лица, как не смотрел никогда раньше.

Пера больше не мог сдерживаться.

– Это лживые шлюхины сыны, все они! Они собирались переметнуться к сиракузцам. Ночью они отрабатывали побег для всего контуберния. Марцеллу будет доложено! – Он сделал движение уйти.

– ОСТАНЬСЯ, ПЕРА. – Голос Коракса прогремел, как на параде. – Ты ничего не скажешь Марцеллу.

Как побитая дворняжка, тот повиновался. Однако когда он посмотрел на центуриона, его взгляд был убийственным.

– Как ты остановишь меня?

Коракс подошел к нему, схватил за плечо и, наклонившись к уху, стал что-то тихо говорить. Квинт напряг слух, но расслышал лишь обрывки: «та дурацкая гонка на конях», «жульничество», «Энна», «резня», «совершенно не нужно было».

Тут Пера освободился от руки Коракса.

– Плевать, – прошипел он. – Для Марцелла это все ничего не значит. Он поверит, что твои шлюхины сыны – предатели.

– Если ты не слушаешь голос разума… – сказал Коракс. Он еще понизил голос, и Квинт не мог разобрать слов.

Однако от лица Перы отхлынула кровь, и исчезло всякое желание спорить.

– Ч-что ты сказал?

– Ты прекрасно слышал. И у меня есть свидетели. Ты знаешь, кто, – прорычал Коракс. – Не могу предсказать реакцию Марцелла, но представляю, что она будет жесткой – несмотря на ваше родство.

Пера то раскрывал рот, то сжимал челюсти.

– Цена за твое молчание?

– Ты забудешь про свои безосновательные обвинения против моих солдат.

– А стена у Галеагры?

– Я скажу Марцеллу, будто сам заметил ее высоту во время переговоров.

Центурион вроде бы собрался возразить, и Коракс ударил в больную точку: