Штатный маг второй заставы скользнул пальцами по перекрутившейся цепи амулета, вернул его со спины обратно на грудь и, устало прикрыв глаза, поглубже забился в угол сиденья.

* * *

Барон Д’Элтара, откинувшись в кресле, созерцал потолок своего кабинета. На ночь раздвинутые занавеси на окнах в утренней суматохе позабыли задернуть, и теперь комната больше напоминала горячую баню. Солнце снаружи палило нещадно, обжигая затылок даже сквозь стекла, жидким золотом растекалось по мебели, по паркету, слепило яркими бликами измученные бессонницей глаза, но барон даже не пытался хоть как-то это исправить. Ни желания не было, ни сил.

Переполох, еще несколько часов назад царивший в особняке Д’Элтаров, улегся. Семейный доктор, сделав все, что от него требовалось, откланялся и уехал. Домашним было объявлено, что жизни Кассандры ничего не грозит, а от болезни она, вне всякого сомнения, скоро оправится. Тем не менее, добавил господин Ларрэ перед тем, как покинуть дом, не следует рисковать здоровьем прочих членов семьи и слуг, поэтому он советует барону нанять сиделку. «Лихорадка Морфа, — пояснил он таким уверенным тоном, что даже сам Руэйд ему едва не поверил — при том, что названную хворь они только что вместе и выдумали, — заболевание отнюдь не смертельное, но редкое и малоизученное. К тому же, легко передающееся от одного человека к другому, пока заболевший находится в острой фазе. Когда юная баронесса придет в себя и вновь обретет способность двигаться, можно будет отменить карантин — но до этого момента приближаться к ней я настоятельно не рекомендую!». Баронесса Д’Элтара разрыдалась, трижды переспросила невозмутимого врача, точно ли все обойдется, и скрепя сердце пообещала следовать всем предписаниям. После чего, приняв две дюжины успокоительных капель по настоянию того же Ларрэ, удалилась к себе, даже не взглянув на супруга. Впрочем, барон был не в претензии, извиняться сейчас у него просто не хватило бы выдержки. Кристобель, вместе с отцом проводив доктора до коляски, заглянула к матери, убедилась, что та уснула, оставила ее на няню и отправилась в домашний храм. Слуги вернулись к своим обязанностям, стараясь без особенной необходимости не подниматься на второй этаж, а спустя час после того, как всё в доме наконец утихло и успокоилось, из обители, что на Южной косе, прибыла одна из белых сестер. Старшая жрица храма, как и предсказывал герцог эль Хаарт, к просьбе барона отнеслась с пониманием…

Теперь можно было хоть немного расслабиться, прийти в себя, подумать о том, что делать дальше — уже без спешки и нервов — однако единственное, на что Руэйд оказался способен, так это сидеть вот так, бездумно тараща глаза в лепной потолок, и равнодушно внимать монотонному тиканью напольных часов. Прошедшая ночь вытянула из барона все соки, да так, что ей, пожалуй, могла бы сейчас позавидовать любая магия. Он тихо плавился в своем широком, обтянутом кожей кресле, совсем потеряв счет времени, и непременно вскоре поплатился бы за это, но около трех часов пополудни к парадному крыльцу подкатила, скрипя всеми суставами, потрепанная крытая повозка без окон — и печальному уединению барона пришел конец.

— Астор! — широкое лицо Руэйда Д’Элтараа, поднявшегося из кресла навстречу шурину, вспыхнуло одновременно радостью и удивлением. — Ты? Здесь? Что за приятная неожиданность!..

Он обогнул стол и, распахнув объятия, заключил в них несколько опешившего от такого приема маркиза. «Какая еще, к демонам, «неожиданность»? — подумал тот. — А письмо? Ничего не понимаю» Он вспомнил о мнущемся за спиной лакее и выдавил из себя кривую улыбку:

— Здравствуй, Руэйд. Рад, что застал тебя дома.

Барон махнул рукой.

— В такой зной мало будет охотников разъезжать по городу. Да входи же, не стой на пороге! — он указал на кресла. — Присаживайся. Давно в столице? Отчего не предупредил?

— Я…

— Уже обедал?

— Нет. Но послушай, Руэйд…

Хозяин дома, второй раз не дав гостю закончить, щелкнул пальцами. Лакей у дверей кабинета с готовностью выпрямился, ожидая распоряжений.

— Найди мою старшую дочь, она должна быть сейчас в домашнем храме, — велел ему Руэйд. — И передай, что ее дядя приехал. А потом бегом на кухню, скажи, чтобы скорее накрывали на стол. Ее милость не беспокой, она отдыхает. И пришли нам сюда вина со льдом!

— Будет исполнено, ваша милость, — поклонился лакей, исчезая. Астор, проводив взглядом спину в щегольской ливрее, выругался сквозь зубы. Потом, в три шага вернувшись к двери, захлопнул и ее и уперся требовательным взглядом в зятя:

— Во имя Танора, что происходит, Руэйд?! К чему всё это удивление и вопросы? Ты срываешь меня с места, толком ничего не объяснив, умоляешь приехать… — Он осекся, тревожно сощурившись:- Погоди. Или ты мне вовсе ничего не писал?

Радушная улыбка медленно сползла с губ барона, вокруг запавших глаз сгустились морщины.

— Писал, — отозвался он, возвращаясь к столу и тяжело опускаясь обратно в кресло. У маркиза чуть отлегло от сердца. — Писал, только представить не мог, что ты так скоро примчишься, оттого и удивился. Хотя оно, пожалуй, даже к лучшему — не при слугах же?.. Садись, Астор. Сейчас вино принесут, отдохнешь с дороги, все одно разговор не на пять минут. И прости, что так тебя растревожил: сам не в себе был, когда вызывал, не подумал о последствиях…

Маркиз коротко мотнул головой.

— Да боги с ним, — бросил он, все-таки усаживаясь. — Лучше скажи, что с Кассандрой? Где она?

— Дома, — пустым голосом отозвался Руэйд. — В своей комнате. Доктор недавно уехал, сказал, беспокоиться не о чем… Я с ума сойду, Астор. Это какой-то кошмар! Мне все кажется, что ночь до сих пор не кончилась, а я все еще сплю и никак не могу проснуться. Поверить не могу, что такое могло случиться с нами!

Маркиз Д’Алваро сдвинул брови.

— Разберемся, — проговорил он, наклоняясь вперед и глядя в лицо поникшему барону. — Ты просил меня приехать и помочь — я здесь. Но, ради всего святого, Руэйд, возьми себя в руки и объясни, наконец, что стряслось?..

Тяжелый, горячечный сон покидал Нейла с неохотой. Он свинцовыми каплями вис на ресницах, придавливал тело к постели, туманил голову, не позволяя избавиться от себя, сбросить ядовитую сеть, вырваться на свободу — но молодость и эликсиры королевского магистра алхимии оказались сильнее. На второй день сын герцога очнулся.

И первое, что увидел — замерший у окна высокий прямой силуэт Кендала эль Хаарта. «Отец?»- вяло удивился Нейл, с усилием шевельнув головой. Слипшиеся волосы упали на лоб, к горлу подкатила тошнота. Слезящиеся глаза моргнули раз, другой, привыкая к свету, и обвели затуманенным взглядом комнату. Платяной шкаф в углу, рядом дорожный сундук, напротив — тумба с умывальником, стол. К изголовью кровати придвинут табурет, на нем выстроилась целая батарея каких-то пузырьков, тут же — стул, на который Нейл обычно перед сном складывал одежду. Сейчас вместо штанов на сиденье громоздился жестяной таз, а на спинке, вместо рубахи, висело несколько полотенец. По стенам комнаты, оклеенным строгими серо-голубыми обоями, расплывался алый закатный румянец, в углах клубком свернулся вечерний сумрак.