– А ты ничего не путаешь? – нахмурился князь Искар.

– Как перед Богом, – перекрестился Константинос. – Двадцать тысяч отборных мечников из личной гвардии кагана Обадии прячутся в крепости Головка.

– Эта та самая крепость, которая сейчас находится у нас за спиной? – спросил новгородец Вадим.

– Она самая, – охотно подтвердил Константинос. – А справа от вас, в городе Сарпеле, прячутся десять тысяч ромеев.

– Следовательно, нас ждали, – спокойно констатировал боготур Осташ.

– Леонидас сказал, что у князя Сагала в вашем стане имеется очень ценный осведомитель. Но имени его он не назвал.

– Уведите пленного, – распорядился Искар. – И глаз с него не спускайте, возможно, он еще нам пригодится.

– А что тебе сказал гонец? – спросил у князя Русалании Воислав Рерик.

– Сказал, что с нами желает тайно встретиться ган Беленгус.

– Значит, время у нас пока еще есть. Вечером нас будет охмурять ган из Матархи, а поутру, когда мы двинемся вперед, на нас нападут сразу с четырех сторон.

Под началом князя Искара состояло пятнадцать тысяч человек. Вчетверо меньше, чем у готового атаковать его противника. Пятиться назад было, пожалуй, уже поздно. За спиной у русаланов – гвардейцы каган-бека Жучина. Справа ромеи. Слева хазары гана Хануки. А впереди таманцы гана Беленгуса.

– Самое слабое звено в этой цепи, выкованной Жучином и Сагалом, – хазары Хануки, – спокойно сказал боготур Осташ. – Стоят они в открытой степи, не озаботившись обнести свой стан рвом.

– Ханука – это только приманка, – покачал головой Белый Волк Вадим. – Как только наша фаланга двинется в его сторону, на нас тут же обрушатся со всех сторон. Сначала конница Жучина и конница Беленгуса, а потом подоспеют пешие ромеи и таманцы. До городка Сарпела от нашего стана не более двух верст.

– А что хочет от нас Беленгус? – спросил Сивар.

– Скоро узнаем, – зло усмехнулся Искар.

Беленгус прибыл, как только стемнело. В шатер он вошел уверенно, словно явился к друзьям. А на лице хитрого таманца сияла ослепительная улыбка. Князь Искар поднес гостю здравную чашу. Беленгус ее с благодарностью выпил.

– Мы ведь, кажется, договорились, ган, что князь Сагал пропустит нас к Матархе беспрепятственно, – спокойно обратился к гостю Искар Урс. В шатре было довольно светло из-за огня, горевшего в большой медной чаше, так что таманец очень хорошо видел и озабоченное лицо боготура Осташа, и строгие синие пронзительные глаза князя Русалании, направленные прямо на него. Про Искара Урса говорили, что он не чужд колдовству. И даже то, что он оборотень, способный менять человеческое обличье на медвежье. Между прочим, именно медвежья шкура лежала сейчас на лавке рядом с князем. Ган Беленгус косился на нее с опаской.

– Наш договор остается в силе, князь, – отозвался Беленгус, и хитрое, почти лисье лицо его покрылось мелкими капельками пота. – Но, к сожалению, о наших замыслах прознали хазары. Чего и следовало ожидать. Я ведь предупреждал тебя, князь, что такое возможно.

– Помню, – не стал спорить Искар.

– До вашего прихода мы вынуждены были принять условия кагана, но с вашим появлением все меняется.

– Что предлагает князь Сагал?

– Бек Ханука стоит в чистом поле. Но слева от него находится небольшой колок. За ночь ты должен перебросить туда свою конницу. Здесь всего несколько верст. Поутру ты двинешь свою фалангу прямо хазарам в лоб, а мы ударим слева из-за холма.

– А князь Сагал не боится гнева кагана?

– Мы готовы ответить кагану, что награда всегда достается победителю, – улыбнулся Беленгус. – Пусть в следующий раз присылает более боеспособную рать.

– По-моему, придумано неплохо, – сказал боготур Осташ. – Хазары не выдержат удара с трех сторон.

– Решено, – кивнул головой Искар. – Мы двинем фалангу с первыми лучами солнца. Будьте готовы нас поддержать, ган.

Беленгус с готовностью кивнул, попрощался с русаланами и вышел. Князь и боготур молчали до тех пор, пока за полотняной стеной шатра не послышался перестук конских копыт.

– Ну что же, – первым прервал затянувшееся молчания Искар, – задумка их ясна. Фаланга в отсутствие конницы остается без прикрытия с боков. Нашу конницу отсекают гвардейцы Жучина, а добивают хазары Хануки.

– Вот ведь собачий сын! – не удержался от ругательства Осташ.

– Ты о ком?

– О князе Сагале. Он ведь клялся нам в любви и дружбе.

– На Матарху пролился золотой дождь. Похоже, расщедрились не только рахдониты, но и ромеи. Ты мне найди этого осведомителя, Осташ. Из-под земли достань.

– Осведомителя найдем, но для начала нам нужно выбраться из ловушки, – вздохнул боготур.

– У нас пять тысяч конницы. С тысячью радимецких боготуров и мечников ты нападаешь на стан Хануки еще до рассвета, с горящими факелами в руках. Воислав Рерик с тысячью ротариев пройдется огнем и мечом по городку Сарпелу. Белый Волк Вадим с новгородцами ударит на таманцев.

– А ты?

– Я начну отход вместе с фалангой к ладьям сразу, как только услышу шум за спиной.

– Вам не удастся проскользнуть мимо крепости незамеченными, – покачал головой Осташ.

– А я на это и не рассчитываю, – спокойно отозвался Искар. – Но у меня будет двенадцать тысяч ротариев против двадцати тысяч гвардейцев Жучина. Этот расклад гораздо выгоднее, чем нынешнее четырехкратное превосходство врагов.

– Рано или поздно в спину тебе ударят опомнившиеся хазары, ромеи и таманцы.

– От вас зависит, Осташ, чтобы этот удар состоялся как можно позже.

– Ты жертвуешь конницей, чтобы спасти ротариев.

– Русы – наша главная сила, боготур, и мы не имеем права их потерять в Тмутаракани, отныне проклятой богами. Действуй.

Воислав Рерик усмехнулся, выслушав приказ князя Искара, и тут же прыгнул в седло. За девять проведенных на берегах Дона лет ободритский князь стал отличным наездником. Так же как и его братья, впрочем. Этим не привыкать брать города малой силой. Искар на всякий случай обнял сына. Хорошо еще, что не взял в этот незадавшийся поход Листяну. Ляна никогда не простила бы ему гибели двух сыновей. Даже мертвому. Искар Урс очень хорошо понимал, как мало у него и Лихаря шансов вернуться домой живыми. Впрочем, таков удел большинства ротариев, они не доживают до седых волос.

– А вот ты, Искар, дожил, – засмеялся Осташ, обнимая братана при свете факелов.

– Быть того не может, – удивился князь, беря из рук боготура седой волос. – Вот Ляна удивится.

– Пусть удивится, – сказал Осташ, прыгая в седло. – До скорой встречи, Шатун.

Ромеи поначалу никак не отреагировали на появление в городке конницы, тем более что во главе закованных в сталь всадников ехал известный если не всем, то очень многим десятник Константинос. Сарпел хоть и был обнесен рвом, но о стенах здесь могли только мечтать. Да и кто станет обносить стеной убогое поселение, насчитывающее максимум пятьсот дворов, когда рядом находится сторожевая крепость Головка. Из десяти тысяч ромеев только половина в эту ночь спала под крышей, всем остальным пришлось разместиться вокруг костров, зажженных во дворах. Поэтому появление незваных конников «бессмертные» встретили громким ропотом. Сотник Вазген обрушился было на десятника Константиноса с отборной руганью, но его тут же едва не стоптал конем высокомерный хазар.