Сделав над собой немалое усилие, девушка рассказала об эксперименте в подвале, а когда дошла до того, как ей пришлось покинуть Йона, не выдержала и опять разрыдалась.

Клара принесла еще воды и принялась утешать девушку.

— Ты ничего не могла поделать, — сказала она, вновь обнимая Катерину. — Если бы ты осталась, то они использовали бы тебя, чтобы оказать давление на Йона. Теперь они не могут его шантажировать.

Катерина всхлипнула:

— А что, если они убьют его?

— Этого они не сделают, — с уверенностью произнесла Клара. — Насколько я понимаю, они хотят каким-то образом задействовать его в своих планах. Он для чего-то нужен им, должен сделать для них нечто такое, что под силу ему одному.

Либо Катерину утешил тон Клары, или же виной всему была одолевшая девушку жуткая усталость, однако после этих слов Катерина уже больше ничего не помнила.

Она услышала доносящиеся из глубины дома голоса. Один из них принадлежал Кларе.

— Неужели действительно так уж необходимо было ее усыплять? — сказал мужчина, и Катерина сразу же узнала голос Иверсена.

— Ее все это довело до крайности, — ответила Клара. — Видел бы ты ее. Девочке необходим был отдых, но она была так возбуждена, что просто не смогла бы уснуть. Иногда для того, чтобы успокоить рассудок, надо дать отдых телу.

— Что ж, раз ты так считаешь… — произнес Иверсен, однако, судя по его тону, слова Клары не особенно его убедили.

Катерина услышала приближающиеся шаги.

— И сколько продлится действие? — спросил Иверсен.

— Я уже не сплю, — сказала Катерина и повернулась к двери.

Клара торопливо протиснулась мимо стоящего на пороге Иверсена и подошла к дивану:

— Как ты себя чувствуешь?

Катерина кивнула:

— Все хорошо. Который сейчас час?

Иверсен уселся напротив нее в кресло, покрытое вязаным покрывалом с цветным узором.

— Десять часов утра, — сказал он, бросая исподлобья взгляд на Клару. — Ты проспала тридцать часов кряду.

— Тридцать часов! — Катерина вскочила с дивана. — Как же вы могли?!.. — В глазах у нее потемнело, она умолкла и села.

— Это было для твоего же блага, — сказала Клара, беря ее за руки. — Тебе необходимо было отдохнуть.

Катерина убрала свои руки.

— А как же Йон? — с горечью в голосе произнесла она. — Мы должны найти Йона.

— Мы работаем над этим, — успокоил ее Иверсен. — Все адреса Ремера находятся под наблюдением. Как только он появится…

— Так он исчез? — перебила его Катерина.

Иверсен кивнул и опустил глаза на собственные руки, которые нервно сжимал и разжимал.

— А как же школа? — спросила Катерина. — Нам нужно проникнуть в школу.

— Катерина, школа сгорела, — сказала Клара и поспешно прибавила: — Но никаких жертв не было. Правда, само здание выгорело до основания спустя всего несколько часов после того, как ты оттуда выбралась.

— Пожарные считают, что замкнуло проводку, — прибавил Иверсен. — Они быстро поняли, что потушить огонь не удастся, и сосредоточили свои усилия на том, чтобы локализировать пожар, и потому только школа сгорела.

— Они заметают следы, — сказала Катерина и поочередно посмотрела на Иверсена и Клару. Они кивнули, соглашаясь.

— Произошел еще один пожар, — сообщил Иверсен. — В ту же ночь сгорела вилла Кортманна. Тело хозяина нашли в библиотеке. Считается, что причиной пожара послужила непотушенная сигарета.

Катерина вспомнила свое последнее посещение виллы в Хеллерупе. Хеннинг перенес мертвое тело Кортманна в библиотеку, где он в результате и был кремирован, как во время погребальной церемонии у индейцев.

— Но ведь он был повешен! — с досадой произнесла она. — Они должны были это заметить. Следы на шее, отсутствие дыма в легких.

— Все обстоятельства дела держатся в секрете, — сказала Клара. — Было бы странно, если бы у Ремера не оказалось связей в полиции, с помощью которых он мог бы повлиять на ход расследования.

— И с тех пор Ремера не видели?

— Нет, — ответил Иверсен. — Он как сквозь землю провалился. Мы позвонили по всем телефонам, какие только нашлись в его деле, но везде получали один и тот же ответ: Ремера нет. — Старик развел руками. — Как я уже говорил, мы держим под наблюдением все адреса. Кстати, скоро мне нужно будет сменить Хеннинга. Ничего, рано или поздно Ремер должен появиться.

Катерина сжала кулаки. Рано или поздно! Ее это не устраивало. Йона где-то прячут, а виной всему она, Катерина, поскольку именно она бросила его в беде. Если Йон не пойдет на сотрудничество с Теневой организацией, Ремер в конце концов с ним разделается, это лишь вопрос времени. Она почувствовала, как внутри у нее закипает гнев. Зачем они позволили ей спать столько времени? Почему не сделали чего-то большего, чтобы отыскать Йона?

— Мы сделали все, что могли, — сказал Иверсен, как будто сумел прочесть ее мысли. — Поверь. Мы даже думали пойти в полицию и все там рассказать.

— Правда, сразу же от этого отказались, — прибавила Клара. — Йону бы это все равно не помогло, а люди Ремера в полиции сделали бы все возможное, чтобы спустить дело на тормозах.

Катерина вынуждена была признать, что Иверсен и Клара правы. При той информации, которой они располагали, сделать что-либо еще было невозможно. Гнев ее сменился отчаянием. Что она могла? А ведь делать что-то было необходимо. Просто сидеть и ждать, пока Ремер проявит себя — а этого могло вообще не случиться, — было поистине невыносимо.

— А что с По? — нервно поинтересовалась она.

Иверсен покачал головой:

— Комната, в которой он жил, оказалась пуста. Три последних дня его никто не видел. — Он вздохнул. — Разумеется, выяснилось, что По это не настоящее его имя. Так что и этот след привел нас в тупик.

Катерина медленно встала. Она еще не знала, как поступит, но сидеть у Клары на веранде сложа руки не могла. Если бы для того, чтобы отыскать Йона, потребовалось пешком метр за метром исходить весь Копенгаген, это бы ее не остановило. Все что угодно, только не бездействие.

— Я иду домой, — сказала она.

Клара хотела было возразить, однако Катерина остановила ее, сказав:

— Все в порядке. Чувствую я себя нормально.

— Я тебя отвезу, — сказал, поднимаясь, Иверсен.

— Спасибо. — Катерина обняла Клару. — Спасибо тебе за все.

— Если потребуется моя помощь, можешь всегда на меня рассчитывать.

Катерина кивнула, вместе с Иверсеном она прошла сквозь все комнаты к входной двери и вышла на улицу. Трава в маленьком палисаднике была недавно подстрижена и даже сейчас, в середине осени, напоминала летнюю. У края тротуара в конце садовой аллеи лежал мусорный мешок; кто-то его перевернул, и часть мусора высыпалась наружу. Конверты, кофейная гуща и пакеты из-под молока оказались на тротуаре фешенебельного района.