Снорри составил также уникальное руководство по норманнскому искусству сочинения скальдических стихов. Речь идет об особом жанре аллитерационного стиха для публичного исполнения, в котором скальды восхваляли деяния своих высокородных покровителей. Лучшие скальдические поэмы заучивались наизусть и передавались из поколения в поколение, и так сохранялась посмертная слава их героев – а такие вещи всегда волновали норманнских королей. Обычно скальды одновременно были воинами. Они участвовали в сражениях и прямо в гуще боя слагали стихи, чтобы вдохновить товарищей на доблестные подвиги. Таким образом, скальдические стихи зачастую оказываются самым непосредственным отчетом о битве, какой только нам доступен. Во времена Снорри Стурлусона скальдические стихи уже умирали. Молодые поэты не понимали отсылок к языческой мифологии, которая собственно и придавала этому жанру энергию и колорит. С намерением возродить забытое искусство Снорри и задумал «Эдду» (смысл заглавия неясен), которая давала читателю полное представление о скандинавской мифологии: от сотворения мира до Рагнарёка, гибели богов, а также о поэтических приемах и инструментах, таких как метр, аллитерация и кеннинг (художественное уподобление). Чтобы предупредить обвинения в ереси, Снорри предпослал своему сочинению христианское оправдание языческих культов, представив старых богов просто обожествленными героями древних времен. Как и с историческими работами, Снорри опирался на широкий круг устных преданий и письменных текстов, часть которых вошла в сборник мифологических и героических песен, так называемую «Старшую Эдду»[15]. Самые важные из них – «Прорицание вёльвы» (Voluspá), которую Снорри цитирует в «Эдде», описывая сотворение мира и Рагнарёк, и «Речи высокого» (Hávamál), собрание коротких изречений, суммирующих житейскую мудрость о поведении в норманнском обществе и дополненных заклинаниями и хвалами верховному богу Одину. Снорри Стурлусону не удалось возродить скальдическую поэзию – вскоре после его смерти исландцы принялись читать и писать рыцарские романы, которые он столь явно не одобрял, – но без его «Эдды» наши знания о скандинавском язычестве были бы значительно беднее.

По иронии судьбы Снорри сыграл заметную роль в падении исландского свободного государства: посещая Норвегию в 1220 г., он стал первым сторгодаром, присягнувшим на верность норвежскому королю, и принял от Хакона IV рыцарский титул. Снорри бесстыдно льстил юному монарху и могущественному ярлу Скули Бардарсону, сочинял о них скальдические поэмы. Ярл Скули был так доволен, что осыпал Снорри дорогими подарками, среди которых имелся и корабль. Перед отплытием домой Снорри получил от короля напутствие использовать все свое влияние на альтинге, чтобы привести Исландию под власть норвежской короны. Последствия оказались предсказуемо драматическими. В стараниях укрепить свою власть Снорри довел дело до гражданской войны, и в 1237 г. ему пришлось бежать в Норвегию. Хакон вовсе не был рад видеть его: Снорри открыл норвежской монархии путь в Исландию, но теперь он перестал приносить пользу. Вместо него Хакон сделал ставку на Гицура Торвальдссона, вождя из рода Хёйкадалюров, соперника Снорри. Король запретил Снорри возвращаться в Исландию, на что имел, как его сюзерен, все права. Снорри, однако, стремился домой, чтобы продолжить свои дела, и в 1239 г. с помощью друга, ярла Скули, бежал в Исландию. Дружба со Скули оказалась для Снорри роковой. В том же году ярл попытался захватить норвежский трон, после чего Хакон приказал Гицуру убить Снорри Стурлусона. Кто-то из доброжелателей Снорри прислал ему зашифрованное предупреждение о готовящемся убийстве, но тот не смог его прочесть и не принял никаких мер предосторожности. В ночь на 23 сентября 1241 г. Гицур с 60 воинами ворвался в Рейкхольт. Застигнутого врасплох Снорри загнали в подвал и убили. Верный своей природе, он не оказал сопротивления. Убийство вызвало возмущение и в Исландии, и в Норвегии, но оно показало, сколь велико было на острове влияние норвежского короля.

Война продлилась еще 20 лет, но это была уже не борьба за независимость Исландии, а соперничество кланов за господство на острове, присоединенном к Норвегии. Когда-то викинги переселялись в Исландию, спасаясь от королевской власти, но в итоге их потомки пали жертвой той же центростремительной силы. Борьба за власть расколола общество, и восстановить мир могло уже только королевское правление: в 1263 г. тинг проголосовал за принятие норвежского владычества.

В Гренландии даже в Средневековый климатический оптимум условия были слишком суровыми для европейской колонизации, а Малый ледниковый период поставил скандинавскую колонию на грань исчезновения. Ухудшение климата было чревато для колонистов многими последствиями. Около 1300 г. инуиты туле стали мигрировать на юг и занимать жизненно важные для Гренландии охотничьи угодья в Нордсете. Без добываемых там ценных товаров, привлекавших европейских купцов, торговые связи гренландцев с Европой пришли в упадок. Между тем к XIII в. эти связи и так уже ослабли из-за появления торговых путей через Сахару, что обеспечивало европейских ремесленников слоновой костью, качеством значительно превосходившей арктическую моржовую кость. Хлеб, железо и соль в средневековой Европе входили в число предметов первой необходимости, но в Гренландии, должно быть, постепенно превратились в мало кому доступную роскошь. В 1261 г. гренландцы признали власть норвежской короны в обмен на гарантированный ежегодный приход торгового корабля из Бергена. Для судов, еще ходивших в Гренландию, попасть туда становилось все труднее из-за усилившегося льдообразования. В 1341 г. Ивар Бардарссон, священник, посланный в Гренландию, писал, что старая дорога в гренландские поселения, через камни Гуннбьорна, из-за паковых льдов больше не используется. Приходилось спускаться далеко на юг и огибать мыс Фарвель. Кроме того, паковый лед лишил колонию, и без того страдавшую от дефицита древесины, плавника, выбрасываемого морем. Плавание в Маркланд в 1347 г. (см. главу 8), вероятно, было попыткой изменить ситуацию. Без возможности строить свои суда гренландцы попадали в полную зависимость от большой земли.

Похолодание неблагоприятно сказалось и на сельском хозяйстве колонии: кости из помоек показывают, что гренландцы все больше зависели от добычи диких оленей и тюленей. Человеческие останки из погребений свидетельствуют о распространении болезней, вызываемых плохим питанием, таких как хронические инфекции внутреннего уха, и о сокращении продолжительности жизни. Благополучие колонии целиком зависело от сена. Зимы стали длиннее, а значит, скот дольше оставался в хлевах, и нужда в сене увеличивалась, а заготавливать его становилось все труднее. Если лето выдавалось холодным, трава росла плохо, заготовленного сена не хватало на всю зиму, скот голодал и погибал, а за ним вскоре погибали и люди. Археологические данные говорят, что в Саннесе (Западная колония) в середине XIV в. от голода вымерла целая община. В конюшне тамошнего вождя обнаружены кости девяти охотничьих собак, разделанных на мясо. На такое могло толкнуть лишь подлинное отчаяние. Дома в общине опустели, но даже ценнейшие деревянные балки остались на месте. При остром дефиците дерева в Гренландии это говорит о том, что здесь никто не выжил. Ивар Бардарсон в 1340-х гг. застал Западную колонию полностью необитаемой. Примерно к 1380 г. обезлюдел и Средний поселок.