– Читали анонсы?

– Нет. Дедукция.

– И что же еще она подсказывает?

– Что фильм снят в честь открытия канала Москва – Волга.

– Развивайте. У вас получается.

– А я догадалась. У вас там сняли такой же фильм.

– Невероятно, но факт…

Действительно невероятно, подумал Виктор, покачиваясь на лавке. Вагон метро, построенный по объективным законам науки и техники, – другой, а фильм, продукт творчества чисто субъективного, – почти тот же. Хотя вагон – продукция текущая, а «Волга-Волга» – отражение всего среза эпохи. Закон больших чисел через духовное видение.

Тем временем вагон подкатил к станции «Кремлевская», которая, впрочем, отличалась от «Киевского вокзала» только бордовой отделкой стен. Поднявшись по гранитным ступеням, они свернули вправо и долго шли по длинному тоннелю, заполненному разношерстными пешеходами, над которым что-то постоянно гудело и катилось. Виктор решил, что над ними проходит другая линия метро, но вскоре, когда они поднялись в мир, заполненный золотистым утренним туманом и солнцем, он понял, что ошибся.

Они вышли к Кремлю возле здания, которое Виктор помнил как Исторический музей; вся Красная площадь была заполнена несущимися автомобилями и автобусами, за исключением полосы, на которой, непривычно близко к центру, расположились Лобное место и памятник Минину и Пожарскому. На уши тяжелым катком давил непрерывный гул моторов, словно по площади, как во время парада, катилась тяжелая бронетехника, и в голове отдавалась какофония клаксонов звучания самого немыслимого и разнообразного – как будто каждый водитель подбирал себе свой, как звонок в мобильнике (впоследствии выяснилось, что так оно и было). Мавзолея и трибун, естественно, не существовало, а на шпилях башен, к совершеннейшему удивлению Виктора, сияли восьмиконечные звезды.

– А где орлы-то? – спросил он Лену.

– Как один от ветра свалился, сняли и вместо них поставили вифлеемские звезды.

Вход в Кремль, как и в прошлой реальности, был через Спасскую башню; мимо часовых они прошли без всякого пропуска, но, как только оказались за стеной, двери сзади тут же захлопнулись, и дежурный офицер схватился за телефон: «Третий пост докладывает… Объект проследовал…» Ступин взглянул на часы и сверил с кремлевскими курантами.

– Ну вот, у нас еще пропасть времени. Виктор Сергеевич, вам доводилось раньше здесь бывать?

– С детских лет, с экскурсиями. В соборах, в Грановитой, в Оружейной…

– У вас там недурственно. Тогда, если не против, пока посидим в сквере на лавочке. Люблю свежий воздух и природу.

– Вы, пожалуйста, объясните мне протокольную сторону. Как держаться, приветствовать, что там вообще положено, чего нет. Ну и о чем вопрос, что подготовить.

– Пустое. Держитесь естественно, просто, все эти церемониалы выкиньте из головы, это мешает делу. Легенды тоже выкиньте, он в курсе. На входе в канцелярию попросят сдать оружие, но с этим, думаю, неясностей не будет. Да, мы на встрече не присутствуем, в кабинет вас проведут, так что не заблудитесь.

– А…

– А о чем – даже жандармерия не знает.

– Понятно.

– Да вы не тушуйтесь. Кстати, в Калуге к нам сели наши светила в области радио, разобраться с вечерними записями, утром их, естественно, будить не стали, пусть отдыхают. Знаете, какой их вывод? Стержневые лампы – гениальный выход из положения. Кстати, почему у вас они не нашли широкого применения?

– Появились слишком поздно. Уже транзисторы были. Их использовали в основном в военной и космической технике, потому что устойчивы к радиации.

– Ага. То есть эта ваша бомба…

– Да. Так что здесь – в самый раз, начиная от армейских раций и вычислительных машин ракетных комплексов. По крайней мере, лет десять нет смысла применять в ширпотребе, а то еще транзисторы из-за них создадут позже.

– Не позже. У нас, по крайней мере, не позже. И еще понравилась ваша мысль насчет комплексного подхода – сразу со стержневыми лампами осваивать другие миниатюрные радиодетали и печатный монтаж, сразу по освоении транзисторов – модули и начинать работать над интегральными схемами. Ну и не разделять по разным ведомствам производство компонент и изделий. Ваше мнение о том, что ставка только на развитие военной электроники в ущерб гражданской и бытовой затормозит прогресс, также нашло полное понимание. Да, у Елены Васильевны, может, какие вопросы?

– У меня сейчас один вопрос – когда нам в лабораторию поставят компьютер? Так что можете спокойно обсуждать проблемы диффузионной сварки в вакууме.

…Коридор канцелярии был совершенно пустым, если не считать часовых и сопровождающего лейтенанта. Виктор подозревал, что к его приходу дали указание посторонним не маячить. Кое-где у окон стояли кадки с хамеропсами.

– Вам сюда. – Офицер услужливо открыл одну из обитых черной кожей створок двери. Виктор решительно шагнул внутрь, полагая, что заминка или иное внешнее проявление робости сыграет здесь против него.

– Здравствуйте. К вам можно?

В кабинете стояла тишина. Сам кабинет был в общем-то ничего особенного – два дубовых стола с зеленым сукном, поставленные в виде буквы «Т», шкафы, набитые истрепанными книгами, шторы, портрет императора. Через открытую форточку с площади долетали гудки машин; сквозняк выветривал запах крепкого табака. В потертом и достаточно просиженном коричневом кожаном кресле никого не было. Виктор не знал, стоять ему здесь, ожидая хозяина, или присесть на стул. Да и кабинетик-то был отнюдь не крутой. «На предварительное собеседование, что ли, или инструктаж?»

– Кхм! Мне… сказали сюда пройти… – не совсем твердо продолжил он.

– Здравствуйте, Виктор Сергеевич, – раздался сзади голос, показавшийся неожиданно знакомым.

Виктор обернулся.

Прямо перед ним в двух шагах стоял живой Сталин.

Вот кого Виктор не ожидал встретить в этой реальности – так это Сталина. Все-таки это не советская власть, и большевизм здесь изничтожают в корне, религия – государственная, и даже восстановлен царский престол. Тем не менее это был такой же Сталин, как и в мавзолее во второй реальности, и даже выглядел не слишком моложе. Правда, одет он был не во френч, как на довоенных фотографиях, а в серый мягкий костюм с накладными карманами, напоминавший френч, и в белую рубашку без галстука. Зато пышные усы были как на портрете. Вблизи в глаза Виктору почему-то бросилось то, что нос у Сталина сильно выступает вперед, подбородок – наоборот, вертикальный и как-то отдвинут назад, а шея крепкая, широкая, как у борца. Волосы были с легкой проседью, а в уголках глаз виднелась сеть морщин.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – машинально вылетела у Виктора фраза из отечественных фильмов про войну.

Сталин остановился, не дойдя до Виктора пары шагов, и внимательно посмотрел на него снизу вверх.