Она милостиво опустила длинные ресницы.

— Верю. Думаю, вы насмотрелись на самые разные. Инащупались. И вообще…

— А что «вообще»? — спросил я все еще отстраненно,думая о кремнийорганике, а спросить что-то надо, мы все живем на алгоритмах. Аалгоритмы обычно сами не только подсказывают, что и как говорить и делать, носами говорят и делают за нас. — Ага…

Она хитро прищурилась:

— Ну да, уж я знаю, что вы с нашими сиськами делаете…Смотрите, как я могу вытягивать соски! Вообще-то, если возьметесь за них вы, товытянутся еще больше.

— Нет-нет, — сказал я торопливо. — Они у тебяслишком соблазнительные, а мне нужно спешить, меня ждут.

Я захлопнул за собой дверь, автоматически включилась защитаот любых попыток проникновения. Экран услужливо показал, что за время моегоотсутствия в почтовый ящик свалилось семьсот тысяч сообщений! Черт, хакерыснова ухитрились сломать защиту от спама. Правда, как тут же прочел вэкстренном выпуске специализированных новостей, им пришлось объединить усилиядвенадцати групп из шести стран. Каждый взлом дается им все труднее и труднее.

Я быстро просмотрел заголовки, было бы из-за чего ломать, ато треть писем просто тупые призывы посетить Египет, Кипр, Индию, Таиланд ипрочие дальние и вроде бы экзотические страны. Неужели еще остались на светепримитивы, что, как во времена древних египтян или еще более древних укров,должны обязательно своими глазами увидеть что-то, а то не поверят, а то,подобно украм, еще и помацать для полной уверенности? Мне, как и любомупсихически нормальному, вполне достаточно по инету посмотреть хоть руиныПерсеполя, хоть египетские чудеса света, кстати, ничего интересного, кучикамней, в одном месте отесанные и поставленные друг на друга столбиками, вдругом — пирамидками.

Они были восемью чудесами света в ту эпоху, кода не было ниинета, ни компов, ни телевизоров, ни даже самолетов. И фотоаппаратов не было,так что надо было ехать, чтобы своими глазами увидеть, другой возможности ненаблюдалось. Но сейчас, не говоря уже о том, что по Египту можнопутешествовать, сидя в трусах дома в кресле, мне куда интереснее такие чудесасвета, как электронный переводчик, которому говоришь фразу на русском, а он тутже произносит моим голосом на том языке, какой мне нужен, да и прочие чудесахай-тека.

Даже простой мобильник — разве не чудо света?

Я резко остановился посреди кабинета, стараясь ухватить туочень важную и яркую мысль, что сверкнула, как молния в ночи, и разом осветилавсе нерешенные вопросы. Я думал о… нет, не вспомню. О чем же думал, о чемдумал… Ага, когда мысль сверкнула, то я сразу же, возликовав, торопливо повелее дальше, развивая сразу по трем или четырем направлениям, и там тоже всестановилось на свои места, а непонятное становилось понятным…

Но я увлекся, а затем то ли перевел взгляд на мерцающуюстену, то ли просто мысленно прыгнул в соседнюю борозду, всего на секундочку,но… мысль потерялась, а ее след, еще теплый, вот где-то рядом, надо нащупать…

Я замычал, с такой силой зажмурился, что сдавленные глазныеяблоки отозвались целым фейерверком искр и странным узором, наподобиекристаллической решетки, чересчур правильным и строгим, что вспыхнул белесымсветом, затрепетал и начал очень медленно угасать.

Мысль дразнила, двигаясь где-то совсем рядом, я слышал ееэхо, чувствовал близкий жар, улавливал жаркое дыхание, но никак не мог дажевспомнить идею, о чем эта мысль. Конечно, если вспомнить о чем, то моментальновспыхнет яркий свет, что озарит все уголки в помещении. Это как вытаскиваешь,царапая ногтями, фотокарточку из-под двери: если вытащишь — сразу увидишь неодин уголок, а все-все на снимке.

Зарычав от злости, я начал ходить по комнате, сжимал иразжимал кулаки, старался восстановить даже положение тела, в котором пришлоозарение, а когда ничего не помогло, бросился к столу, там у меня ящичек смедикаментами, поспешно заглотил тройную дозу ноотропила, подумал и добавил потаблетке винпоцетина и ацетил-л-карнитина.

После недолгого ожидания, когда мысль вообще ушла в какие-тодебри, я торопливо вытащил тирозин, раскрыл пять капсул — не люблю глотатьлишнее, высыпал белый порошок в столовую ложку, добавил таблетку алертека и тутже проглотил, запив водой. Не знаю, много это или мало, мы все живем в началекороткой эры стимулирующих медикаментов, но что-то делать надо, у нас нет взапасе десятка лет, когда пройдут все клинические испытания и светила медициныскажут благосклонно, какие лекарства полезны, какие употреблять не стоит, а те,полезные, как употреблять и по сколько. И когда.

Когда прошло минут десять, я с тоской понял, что уже ненападу на след всеозарившей мысли. Мозг несовершенен, какие процессы происходятв нем — непонятно. Не только мне, но и всем на свете ученым, которые занимаютсямозгом. Все они пасутся где-то с краешку, а в сам мозг смотрят, как в темнуюбездну, из которой время от времени вырываются огненные протуберанцы, природакоторых непостижима.

Ладно, пусть мозг познают не скоро, но сейчас хотя бысоздали такие пилюли, чтоб заставили мозг все помнить… или хотя бы не забыватьтакие важные мысли. Но наша память, как горько сказал кто-то из великих,подобна безумной бабе: собирает цветные тряпки, а хлеб выбрасывает… Тоже,наверное, страдал, забывая ценное и важное и ярко помня, как кого в юности взялза жопу и какие были сиськи у жены соседа.

Вспыхнул экран, Агнесса доложила торопливо:

— Шеф, пришла Гертруда!

— Давай ее ко мне, — сказал я грозно.

Гертруда зашла в кабинет виновато, явно Агнесса ейнамекнула, что начальство рассвирепело, потупила глазки, но на щеках румянец, аглазки блестят.

Я сказал раздраженно:

— Мне кажется, Василий Петрович о тебе завышенногомнения. Может быть, художник ты и классный, но нам нужна еще и работа. А ты еезавалила…

Она сказала торопливо:

— Не завалила! У нас еще неделя.

— Ты вышла из графика, — напомнил я. —Опаздываешь почти на месяц. А такое уже не нагнать. И все потому, чтовосхотелось у Алёны поразвлечься?

Она сказала жалобно:

— Ну какое же развлечение? Это больно, даже оченьбольно! Я бы не решилась, если бы не Алёна. Все-таки директор и свой человек.Но я так хотела, так хотела хотя бы не отставать от других!.. А то как будтовсе еще из деревни какой глухой допотопной!.. Шеф, я буду и спать здесь застолом, но я все догоню!.. Кое-какую работу сделала уже на следующий месяц,идеи были, так что смогу… Но я не могла не сделать…

Я поморщился:

— Не думаю, что стоило.

— Стоило, шеф, — сказала она горячо. — Вотпосмотри!

Она села на стол и широко раздвинула ноги. Ее клиторувеличился до размеров перепелиного яйца нежно-розового цвета, то ли результатоперации, то ли задействовано более сложное управление потоками крови. В этомслучае и нормальный можно раздуть, как комара, насосавшегося до такой степени,что вот-вот лопнет… Правда, на днях в инете видел вообще рекордсменов, похожихна лишенные скорлупы куриные яйца, но не белые, а ярко-красные, пурпурные ибагровые. То ли реклама новых медицинских технологий, то ли курьезы, вникнутьне успел, раздраженно прыгая по каналам в поисках новостей хай-тека в областижелеза: у меня почему-то раз в неделю сбоит и все перемешивается.