Слава богу, Эмма ясно дала мне понять, что бы я не рассчитывал на ее общество, пока она не закончит возиться с бабушкиными шмотками. Таким образом, я со спокойной совестью смогу сходить на «Викерейдж Роуд» и посмотреть завтрашний матч. После победы в квалификационном переходном матче во вторник ребята настроены на редкость по-боевому. Ну что ж, наконец я снова смогу пойти на футбол.

11.45. На работе

Довольно долго болтали с Лиз. Разрыв с Бруно, или как там его, похоже, не слишком ее расстроил. Наоборот, она снова стала той прежней Лиз, которую я знал раньше: веселой, с горящими глазами и сногсшибательно красивой.

Я решил, что, ввиду занятости Эммы и ее родителей своими невеселыми делами, нам с Лиз можно будет наплевать на общие посиделки в пабе и свалить куда-нибудь, где можно будет спокойно выпить вдвоем, как в старые времена. Выслушав мое предложение, Лиз приняла его без всяких дополнительных обсуждений.

22.55. Дома

Довольно долго просидели с Лиз, шутя и смеясь. По большей части мы вспоминали те времена, когда я пытался ухаживать за ней. Что ж, действительно смешная тема. И все-таки, на мой взгляд, Лиз самая потрясающая девчонка на свете, и у меня никак не укладывается в голове, что у нее столько проблем в личной жизни.

К сожалению, был вынужден отказаться от предложения сходить вместе с Лиз на вечеринку все к тому же гомику Даррену. Мне нужно было ехать домой — на всякий случай, вдруг Эмма решила бы мне позвонить, а я, как идиот, утром оставил мобильник на кухонном столе. Да к тому же, если говорить честно, то вряд ли я чувствовал бы себя в гостях легко и раскованно, зная, где сейчас Эмма и чем она занимается.

Она так и не позвонила, и я провел вечер, набравшись пива и вволю нарезавшись в «ФИФА-2000» на игровой приставке. По правде говоря, я даже не расстроился. Когда бываешь один не часто, это даже по-своему приятно и уж точно полезно. Нервишки успокаиваются просто классно.

21.30. Дома

Ну вот, хотя бы для разнообразия жизнь решила окунуть меня в дерьмо. Впрочем, виноват на этот раз я сам. Что ж, подставился так подставился.

Сидя в пабе перед матчем, мы с ребятами вдруг заговорили о дурацких и непродуманных поступках, которые совершили в свое время. Я как-то расслабился и, сам уж не знаю как, признался, что первоапрельская шутка с заклеенными унитазами и писсуарами — это моих рук дело. Само собой, поначалу мне никто не поверил. Им и в голову не могло прийти, что я, оказывается, способен на такие проблески гениальности. Пришлось посвящать их в некоторые подробности. Я увлекся и не сразу заметил опасность. К тому времени, как мне удалось убедить большинство ребят в своих авторских правах на этот прикол, Кев, как выяснилось, уже готов был взорваться. Ребятам-то что: они как раз прониклись ко мне своего рода уважением. Но Кев, который тогда оказался главной жертвой, к тому же до сих пор никак не может простить мне, что по моей, видите ли, милости он разругался в хлам со своим страшилищем.

Вполне логично, что он при всех поклялся мне отомстить, а кроме того (и это уже просто неспортивно с его стороны), пообещал первым делом рассказать всю эту историю мудиле Барри прямо утром после выходных. Да, это я попал. Блин, чуть не забыл: наши-то «Шершни» опять продули.

10.15. На работе

Кев, по всей видимости, решил, что лучше не сдавать меня мудиле Барри сразу, а заставить помучиться в ожидании расплаты. Кроме того, он, наверное, думает, что, желая вымолить прощение, я буду исполнять любую его прихоть. Хрен там. Да и вообще, если бы не он со своими идиотскими обещаниями устроить мне веселую жизнь, прошедший уик-энд можно было бы считать вполне удачным. По крайней мере, он оказался куда лучше, чем я ожидал.

К тому времени, как мы закончили разгребать вещи в доме покойной бабушки, родителям Эммы заметно полегчало. К моему удивлению, даже ее отец стал относиться ко мне более или менее по-человечески. Он, кстати, вообще оказался вполне нормальным дядькой. Ну, скажем, насколько это возможно для бывшего полицейского.

Интересно: пока мы с ним ехали в гараж сдавать взятый в аренду фургон, он вдруг, словно невзначай, упомянул в разговоре бывшего Эмминого парня. Судя по всему, в отличие от нее, они еще задолго до того, как Эмма с ним разругалась, уже составили об этом типе самое нелестное мнение. Прямо отец Эммы мне ничего не сказал, но я так понял, что после того рождественского скандала он не поленился заглянуть к уже бывшему Эмминому бой-френду. Само собой, заглянул он не для того, чтобы пожелать счастливого Рождества. Ну что ж, на будущее учтем. Чует мое сердце, что таким закамуфлированным образом меня предупредили о возможном развитии событий. Мужик он, кстати, очень даже здоровый, и хотя ему уже под шестьдесят, я уверен — если его разозлить хорошенько, он без труда мне накостыляет. Вот блин, только этого мне еще и не хватало.

Ну да ладно, хорошо хоть Эмма снова появилась на работе. Я по ней очень скучал всю эту неделю. Даже не думал, что буду так скучать.

09.50. На работе

Вчера вечером просто заставил Эмму собрать часть своих шмоток и перевезти их ко мне, чтобы ей было во что переодеться, когда она надумает остаться ночевать у меня. Этот вариант я, кстати, предложил ей и вчера. При этом я вовсе не намекал на какие-то сексуальные отношения; мне просто показалось, что Эмме очень нужны забота, ласка и — в куда большем количестве — хороший спокойный сон. В общем, она согласилась, мы купили кое-какой еды на ужин, бутылку вина, немного посидели за столом и легли спать. Оба при этом уснули как убитые.

В результате вчерашней терапии Эмма стала хоть немного походить на саму себя. Более того, сегодня утром я уже мог, не кривя душой, снова назвать ее очаровательной. Приятно осознавать, что мои слова и поступки могут производить такой положительный, оздоровляющий эффект хоть на кого-то. Особенно приятно, когда у тебя на глазах снова хорошеет твоя девушка. Кстати, Эмма действительно немного похудела. Ее стало как-то меньше, но при этом не настолько, чтобы было не за что подержаться.

11.25. На работе

Позвонила Эмма и сказала, что только что звонил ее отец, интересовался, не можем ли мы вдвоем заехать к ним сегодня вечером. Судя по всему, родители хотят сказать ей что-то важное.

Блин, чем дальше, тем интереснее. Я только надеюсь, что Эммин папаша не сподобился навести обо мне справки у своих бывших сослуживцев! Кое-что обо мне у них точно найдется.

23.50. Дома

Вечер смешанных чувств и мыслей. Не у меня, конечно, — у Эммы. Когда мы приехали к ее родителям, они усадили ее за стол и сказали, что, как выяснилось, в своем завещании бабушка оставила дом на ее имя.

Само собой, Эмма просто обалдела от этой новости. Немного всплакнув и поумилявшись каким-то своим воспоминаниям, она все же довольно быстро пришла в себя. Черт его знает, что она собирается делать со свалившимся на нее наследством. Ностальгическую ценность этого дома я отрицать не могу, но надо иметь в виду, что Эммина бабушка жила в нем лет сорок, если не больше. Ощущение такое, что обстановка и общее оформление здания сохранились там годов с 50-х. Этакая машина времени, требующая притом громадных денег, чтобы привести ее в божеский вид и использовать по первоначальному предназначению — в качестве жилья. Таких бабок у Эммы вроде бы нет, да и жить она там не станет, в этом я почему-то уверен. Все эти воспоминания хороши в малых дозах, а жить в музее — значит обречь себя на довольно скорое попадание в дурдом.