для Башко я появляюсь в Гродеково на железнодорожном таможенном посту. Дальше можно пересказать содержание телефонных переговоров начальника таможни с его подельниками. Эти переговоры были рассекречены и представлены в суде в качестве доказательств. Башко:

— Где вагон?

— Уже отогнали от станции. Скоро машины подойдут. Перегрузим.

— Давайте быстрее, Балаев приехал и ищет его.

— Не найдет.

— Придурки, он найдет! Быстрее давайте!

Через пару часов:

— Где вагон? Перегрузили?

— Здесь СОБР, прокуратура…

— Нам п…ц!…

Конечно, вам это самое, потому что в том вагоне плитами ДСП был только дверной проем прикрыт, остальное пространство — норковые шубы в тюках.

Конечно, вся тяжесть оперативной разработки Башко и его подельников лежала на Игоре Литвинове и его подчиненных из ССБ. Мы были на подхвате. Ну еще и создали ситуацию, когда такая разработка вообще стала возможной. Игорь — оперативник от бога, он сделал всё суперкрасиво. Но всё едва не сорвалось, по телефонным переговорам не проскочила станция, куда отогнали вагон с шубами для перегруза.

Хорошо, что у меня операми были не юристы с дипломами, а черт знает кто, учитывая, что начальник железнодорожной станции был в теме. Серега Решетнев, бывший железнодорожник, сам пошел в диспетчерскую, помахал там красной корочкой. Сам зашел в их базу — станция Дубининская. Совсем захолустье.

Еще до суда над Башко слетели с должностей начальник отдела ФСБ, командир погранотряда, начальник контрразведки погранотряда, Уссурийский транспортный прокурор, начальник ж/д станции Гродеково, начальник ОСБ Гродековской таможни. Игорь Литвинов хорошим дворником оказался, умел метлой мести.

Сам Руслан Башко получил 10 лет строгача, его дружок, начальник отдела таможенных досмотров. 8 лет строгача. Таможенники, погоревшие у меня на мясе-сале, 4 человека, по 5–6 лет отхватили. Присели и «честные» коммерсанты, я только сроков уже не помню.

А я и мои опера написали обжалования на результаты служебных проверок по нам. В таможню приехала комиссия ДВТУ разбираться, брали с нас объяснения и раздавали нам письменные вопросы: «Насколько вы знакомы с правилами назначения и проведения таможенных досмотров, почему нарушили инструкцию о проведении таможенных досмотров…?»

Мы написали, что вопросы «не по теме», мы таможенных досмотров не проводили, мы проводили оперативно-розыскные мероприятия… Последнюю проверку комиссия прекратила, результаты остальных оставила без изменений.

Мы еще больше, чем полгода получали от зарплаты бритые уши. У нас были взыскания, нас лишили всех премий и надбавок. Ладно — я. Но и мои подчиненные тоже. В комиссии был представитель ДВОТ, он написал свое отдельное мнение. Весьма неоднозначное, кстати. Я позвонил С. Н. Мурашко:

— Товарищ генерал, ну как же так?!

— Пока ничего не могу сделать.

Через несколько лет я познакомился и скорешился с сыном уже уволенного на пенсию к тому времени начальника Дальневосточного таможенного управления Виктора Петровича Вугляра. Виктор Петрович мне и сказал, что он сам советовался с Мурашко насчет наших выговоров — может их просто отменить? Мурашко ответил:

— Пока не надо.

«Ну как же так, товарищ генерал?»…

* * *

…Уважаемые жены оперативных сотрудников, если ваши мужья с их оперативной работы домой приходят пьяными и потом еще дома объясняют вам, что им по работе приходится пить, то это — правда.

Но если они на выходных или в отпуске тоже бухают, то, значит, они не оперативные работники, а алкоголики. Их лечить от алкоголизма нужно.

Я смотрю изредка кинодетективы про оперативников, которые жрут и жрут водку даже без закуски по любому поводу… Это кино не про оперов, а про алкашей. Вне работы опер может выпить пива, вина. Ну, изредка совсем немного водки. Опера водку не любят. Потому что употребление водки связано с неприятными ассоциациями с работой.

Водка — идеальное средство развязать человеку язык. Пьющему, конечно. Поэтому все нормальные оперативники стараются встречи с источниками совмещать с употреблением водки. Можно и с пивом-вином, но эффективность на порядки ниже. Если вы сторонник ЗОЖ, то в оперативниках вам делать нечего. Не надо мучить службу и себя в ней.

Следующим начальником таможни был в Гродеково Юрий Викторович Ремез. Бывший пограничник и первый заместитель начальника Артемовской таможни. Здоровенный мужик.

Таможенная сауна, продезинфицированная после проституток Башко, снова заработала для всех сотрудников. В четверг она выделялась для нового начальника таможни и начальников подразделений. Ремез был человеком адекватным и там в четверг говорил подчиненным те слова, которые не мог сказать в официальной обстановке. Наверно, использовал опыт Сталина с посиделками на даче.

Из всех начальников таможен, которых я знал, Ремез был в тройке лучших. Иногда притворялся недалеким сапогом-служакой, но это у него плохо получалось. Как раз почти сразу после его прихода правоохранительный блок вывели из под прямого подчинения начальникам таможен и замкнули на оперативные таможни. Я стал в таможне сам себе хозяином. А начальник таможни стал пытаться меня споить.

Вы слышали, что есть такие секретные таблетки для разведчиков, чтобы не пьянеть, употребляя большие дозы алкоголя? Так вот, это всё ерунда. Можете пить любые таблетки, жрать лопатами активированный уголь, смазывать желудок салом и маслом — не поможет.

Помните перцовую водку «Немирофф»? До чего ж это гнусная гадость! Несколько четвергов мне с Ремизом в таможенной бане приходилось выпивать по литру этой отравы, да еще и запивая ее пивом. Эту мерзость больше ничем другим запить было нельзя.

Есть только один секрет пить и не пьянеть — не получать удовольствия от выпитого. Как только ты чуть расслабился и тебе захотелось спеть песню — всё, начинается полет в нирвану. И из этого штопора ты уже не выйдешь. Если попал не в очень дружественную компанию, то проснешься утром под забором в одних трусах без удостоверения и пистолета.

Ремез прикидывал, что во мне веса 70 максимум, а у него 120. Он обязательно должен меня напоить до степени развязывания языка и выяснить, будет ли он третьим по счету в числе моих трофеев из начальников таможен.

Через пару месяцев я устал. Пили-то в четверг, а пятница — рабочий день, заместителю начальника таможни нельзя опаздывать на работу, нужно на полчаса раньше приходить, а работы…, а состояние нестояния преодолевать нужно…

Я не выдержал, одним таким утром зашел в кабинет начальника таможни:

— Юрий Викторович, может, хватит?

— Я сам уже устал. Давай, по рюмашке коньяка — полечимся и прекратим. Я всё понял. Будем работать.

— Давай.

У меня начался непродолжительный период счастья. Работа с начальником, даже если он твой непрямой начальник, когда вы с ним понимаете друг друга и не строите друг другу подлянок — это редкое в наше время удовольствие…

* *