Тамит подумал, что едва ли Рамсес будет огорчен, узнав о гибели одного из побочных детей своего отца, но не стал об этом говорить.

— Почему ты решил меня предупредить? — спросил он у хетта.

Кармел посмотрел на него долгим взглядом, залпом выпил вино и сказал:

— Когда-то я обещал быть тебе братом. Клятвы, записанные в сердце, случается, вернее тех, что записаны на папирусе или табличках. — Он потряс мешок. — Здесь письмо, которое я распечатал и прочитал первым. Во дворце скажу, что оно было вскрыто по дороге.

— Что же делать?

— Тебе надо вернуться в свою страну. Бежать тайно, сегодня вечером, пока Муваталли не успел принять решение.

— Как? — спросил Тамит.

— Под главными воротами Хаттусы есть тайный подземный ход.

Тамит почувствовал сильное волнение. Его судьба в очередной раз менялась, и он не знал, чего ему ждать.

— А как же ты? Что тебе будет за это?

Кармел усмехнулся; его глаза засеребрились, как глаза матери, бывшей жрицы Кибелы.

— Ничего.

— А мои люди? Те, что приехали со мной?

— Не беспокойся. Я позабочусь о том, чтобы их обменяли на наших пленных.

Тамит поднялся с места.

— Тогда нам с Инарой нужно собираться.

Хетт удержал египтянина, взяв его за руку. В его прикосновении были уверенность, твердость и скрытое повеление.

— Инара останется в Хаттусе.

Тамит смотрел на него в упор.

— Она моя жена.

— По хеттским, а не по египетским обычаям, — заметил Кармел.

— Этот брак заключен в моем сердце. — Тамит приложил руку к груди.

Кармел резко поднялся.

— Я не могу подвергать сестру опасности. Я не знаю, что ее ждет в незнакомой стране, среди чужого народа.

— Ты только что назвал меня братом.

— Тебя, а не других египтян. Я спасаю твою жизнь, а взамен требую, чтобы Инара осталась здесь.

— Она не захочет.

— Ей придется послушаться тебя. Ты сможешь ее убедить. В крайнем случае обмани. Пообещай, что скоро вернешься.

Тамит подумал об Инаре. О тех моментах, когда она отдавалась в его власть и он уносил ее душу на невидимых крыльях туда, где обитал его дух. Как ни странно, это происходило в минуты телесного сближения, в моменты накала страсти. Если она исчезнет из его жизни, он потеряет все.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — согласился египтянин, и Кармел облегченно вздохнул.

Хетт ушел, а Тамит долго и мучительно размышлял. В конце концов он не выдержал и все рассказал Инаре. Египтянин удивился, когда она оживилась, воспрянула духом и будто сбросила с плеч тайный груз.

— Это та самая разлука, о которой говорил жрец! Ты правильно сделал, что во всем признался. Теперь мы сможем перехитрить судьбу. Я — часть тебя, я поеду с тобой.

— Я не знаю, почему Кармел так настаивал. Быть может, он знает больше, чем мы? — задумчиво произнес Тамит.

— Мой брат ревнив, как все мужчины, а я одна из хеттских женщин, хотя и его сестра.

Возможно, она была права. Тамит боролся с собой, заранее понимая, что искушение окажется сильнее. Что-то внутри его существа сопротивлялось любым разумным доводам и заставляло идти на риск.

Когда Кармел пришел второй раз, принес охранные таблички и рассказал, куда идти, Тамит притворился, что сумел уговорить Инару. Девушка великолепно сыграла роль скорбящей, подавленной грядущей разлукой жены. Она упросила брата позволить ей ненадолго остаться в доме мужа, чтобы помочь ему собраться в дорогу, и Кармел согласился. Тамиту Инара сказала, что найдет способ обмануть брата.

— Обещаю, что буду ждать тебя по ту сторону ворот.

— Но как ты сможешь...

Она не дала ему договорить и, гордо вскинув голову в короне сияющих золотом волос, промолвила:

— Я — царская дочь и сестра царя!

Тамит с улыбкой подумал о том, что она наверняка будет пользоваться среди его соотечественников ошеломляющим успехом.

Вечером Кармел привел двух лошадей.

— Одна на смену, — пояснил он.

— Как Инара? — осведомился Тамит.

— Она хорошо держится, — сказал Кармел и положил руку на плечо молодого человека. — Не беспокойся, мы позаботимся о ней. А если у нее родится ребенок, то и о нем тоже.

Когда они шли по улицам Хаттусы, стараясь держаться в тени, Тамит спросил:

— Почему Инара должна остаться? Мне кажется, ты не называешь истинной причины.

— Потому, — ответил хетт, — что наша мать сказала: «Не отпускай мою дочь с египтянином, он увезет ее на погибель». А она никогда не ошибается.

Тамита пронзила боль, дошедшая до самого сердца. Что же делать? Можно ли верить предсказаниям, ведь будущее известно только богам! Не лучше ли, пока еще не поздно, раскрыть Кармелу правду? Но что тогда будет с Инарой, ведь она не раз говорила: «Если мы расстанемся, мне незачем будет жить!»

Он промолчал. Хетт довел его до начала тайного хода.

— Если встретится пост охраны, покажешь таблички.

— Тебя не накажут? — снова спросил Тамит.

Кармел упрямо тряхнул головой.

— Я выкручусь.

Они пожали друг другу руки.

— Предчувствие говорит, что мы больше не увидимся. Будь счастлив, египтянин. Я рад, что познакомился с тобой, — произнес хетт.

Тамит подумал о том, что скажет Кармел, когда узнает об обмане, о том, что Инара сбежала. Сочтет его предателем?

Кармел ушел не оглядываясь. Египтянин остался один, но ему не стало легче. Его терзали тревога и совесть. Быть может, Инаре не удалось убежать? Тогда, как бы мучительно ни далось такое решение, он не станет ее дожидаться и пустит лошадей вскачь.

Таблички с царской печатью сделали свое дело: Тамит благополучно выбрался из города. Если на главных воротах его могли остановить соглядатаи Муваталли, то проследовать через ход, о существовании которого знали лишь посвященные и который охранял один-единственный стражник, не составило труда. Стены подземного хода были исчерчены древними знаками, непонятными и пугающими. Хотя культ смерти был развит у хеттов куда меньше, чем у египтян, их обычаи, а также храмы и другие постройки вызывали мрачные мысли о тайнах, сокрытых в глубине былых времен или в недрах земли.

На равнине гулял прохладный ветер, остро пахло свежей травой. Инара ждала Тамита, и, когда он подъехал, на ее лице расцвела улыбка. Увидев, как она рада встрече, египтянин решил не рассказывать жене о разговоре с Кармелом.

Вскоре Хаттуса осталась позади. Тамит и Инара ехали по широкой равнине. Горизонт растворялся в сумеречной мгле, отчего небо казалось таким низким, что путникам чудилось, будто они вот-вот коснутся его головой. Ветер трепал конские гривы, но не мог развеять лежавшего в низинах тумана. Повсюду витал дух одиночества, и у Тамита тревожно заныло сердце. Инара, напротив, казалась бодрой, она крепко держала повод и смело смотрела вперед.