зверь – именно тот, которого опознал Михеич. Вот только тогда он был обыкновенным медведем.

- Так… дай подумать… в берлогу он лег, как водится… я за медвежьими берлогами особо приглядываю, чтоб, значит, не подняли какие горе-охотнички зверя посеред зимы… я такого в своих лесах не жалую. Так что…залечь он залег… до зимки. А там я, каюсь, чутка прихворнул. В городе вашем подцепил заразу какую-то… да на диво гадостную, такую, что, думал, отойду.

- Ага, - сказал Васька, не способный от туши отойти. Присев на корточки, он разглядывал огромные кривые когти. – Я к нему целителя возил. Анька велела! Волновалася она крепко!

- Вот… половину зимы, почитай, пролежал… только и мог, что по малости сделать… даже лизунцы этот беспокойник за меня раскидывал.

- А еще сено лосям!

- По весне уже сам и встал, да тоже так себе… не до медведей было.

Стало быть, с зимы.

Много это?

Мало?

Зима свою Девочку за пару часов сотворила, пусть и сил на это ушло изрядно. Но собака и медведь – звери разные, даже по размерам и весу если брать.

На полигонах…

Зверей меняли постепенно. Медленно. Могли ли тут?

- А иных… - Бекшеев отвел взгляд. медведя было иррационально жаль. – Иных зверей вы не встречали? Измененных?

- Нет, - Михеич уверенно покачал головой. – Этой пакости в моих лесах не было. Я бы понял.

А должны бы…

Кто бы ни взялся ставить эксперименты, он начал бы с кого-то поменьше. Побезопасней. Медведя… его поймать надо. В клетку усадить… запихнуть… потом работать, медленно и муторно.

Должно быть что-то другое…

Должно.

- Если б не я, - Михеич понял сомнения Бекшеева. – То звери мои точно бы почуяли.

И глухо рыкнули псы.

А Девочка вот вздохнула.

- Ушко, - сказала Софья вдруг. – Мягкое. Медвежье… ушко на цепочке… на счастье оберег. Веревочка красная, веревочка синяя… и ушко. Правда, оно вовсе не медвежье. Мех другой…

- Что?

Она моргнула, выпадая из состояния транса.

- Извините, - Софья смутилась. – У меня иногда случается… а вообще мы идем? Нам ведь надо было куда-то?

Взгляд Михеича был тяжел.

И полон… боли?

- Идти, - уточнила Софья. – Туда…

И рукой в лес махнула.

- Или туда… две дороги… а какую не выберешь – смерть. Всюду смерть. Со смертью надо уметь разговаривать. А они не умели. И потому ничего не получалось.

- Блажная, - выдохнул Михеич.

А Бекшеев не стал спорить.

- Дорога идет-идет, ленточкою… ленточка в косе… не расплетай косы, не роняй ленты… ляжет она тропиночкою. Пойдешь – а там смерть… не ходи, не дари слова… одно дашь и трижды по три возьмут.

- Ненавижу, когда она так делает, - пробормотала Зима. – Вот ни хрена же ж не понятно! Нет бы просто сказать, что да кто… и где…

- Кровью заплачено… кровью дано… кровью взято будет. Кровь за кровь. Боль за боль. Месть за месть… все умрут. Все, - убежденно произнесла Софья и распахнула глаза, широко так. Кажется, исключительно затем, чтобы добавить. – Все-все…

[1] Рецепт вполне реальный, но повторить автор не рискнет.

Глава 39 Подранок

Глава 39 Подранок

«Бытует мнение, что опытный охотник не оставляет подранков и, не положив зверя с первого выстрела, делает все, дабы добить его, не оставляя мучиться. Однако след помнить, что если один зверь бежит, стремясь спасти свою жизнь, то другой, оглушенный, ошалевший от боли, впадает в ярость и способен кинуться на охотника»

«Размышления об охоте», статья князя Веселовского, заядлого охотника и председателя Московского клуба любителей охоты.

Иногда начинаю думать, почему это у меня все через задницу. Неужели и вправду потому, что я заветов не блюла, правила нарушала и вообще жила не так, как предками заповедано? И вот теперь, на ночной дороге, ощущение усилилось несказанно.

Хоть ты и вправду…

Правда, что именно «вправду» тоже не понятно.

Софка выдохнула и покачнулась, благо, некромант успел её на руки подхватить, да так бережно. И взгляд у него вовсе не испуганный, как оно обычно с людьми случается. Беспокойство вот чувствую. Волнение. Но не страх.

- Девку бы ко мне… - произнес Михеич задумчиво. – К утрецу отойдет… ишь ты… я только раз такую видывал… тоже сказала, что за мною смерть ходит. И вправду, ходит… мы с нею на двоих много находили.

И его взгляд сделался безумным.

- Так, - Бекшеев осознал, что еще немного, и это заразное безумие захватит всех. – Во-первых… надо все же кого-то в город отправить. У вас ведь связи нет?

Михеич покачал головой и буркнул:

- На кой она мне?

Его правда. На кой.

А Бекшеев на меня поглядел.

А я…

Возразить бы, да понимаю, что прав.

Кругом прав.

Тихоня? Он бы пошел. И даже вон скалится, на лес поглядывая. И плевать ему, что опасно, но… с человеком Тихоня, может, и справился бы. А вот со Зверем – дело иное.

Васька?

Ребенок.

Даже если… думать о таком не хочется, но все одно ребенок. Про некроманта с Софьей и говорить нечего… Михеича просить? Он сходит, но…

Пойдет ли?

Дойдет ли?

И послушают ли его там?

- Я пойду, - сказала я, глядя Бекшееву в глаза. И взгляд он не отвел, пусть и хотелось. Стыдно. Вроде как с их аристократическими заморочками ему бы идти, гордо всем пример показывая. Но к счастью всеобщему Бекшеев в достаточной мере адекватен, чтобы самому все понимать.

Не дойдет.

- Так… если в город, то и я… - Михеич поскреб в затылке. – Записочку карябнете, я и снесу… чай, не тяжко.

- Нет, - я качаю головой. – Мне… позвонить надо будет.

И Бекшеев кивает.

Надо.

Не хочется тревожить Одинцова, да придется. Слишком уж много тут всего и намешано. И помощь нужна. Да и в целом посоветоваться… он умный.

Поймет.

Новинского тоже стоит дернуть. Он с нами связан, вот пусть и поднимает своих в штыки.

А Михеичу говорю:

- Ты и вправду вот лучше сведи их к капищу. Там… убили одного человека.

Михеич хмурится.

Кивает.

- Собачку, - говорит, - возьми. На