себя смелость попросить вашего воспитателя распределить вас куда следует.

Почему-то мне от этого доброго порыва стало не по себе. Не любил я, когда за меня решали. Тем более, насколько я понял, в Изваре некоторые работы были добровольной нагрузкой. С другой стороны, Индире виднее — она-то там постоянно ошивалась.

Тем временем мы все-таки выехали за пределы города. Дорога стала куда свободнее, и маленькая смешная машинка госпожи Рерих шустро ползла на юг по Гатчинской дороге. Индира Святославовна продолжала вдохновенно вещать о прелестях жизни воспитанников, и в какой-то момент я уже начал слушать ее вполуха. Вот сам приеду и все увижу. А то так разукрашивала, словно толкала арбузы на базаре. Я же привык руководствоваться принципом, что чем громче хвалят какой-то товар, тем выше вероятность, что арбузик-то окажется так себе.

— Подъезжаем, — объявила Индира Святославовна. — Полюбуйтесь, какая красота.

Я пялился в окно и особой красоты не замечал. Ну поля, ну деревья. Симпатично, но таких деревень по губернии полно. Ни о чем.

Зато когда мы проезжали мимо родовой усадьбы Рерихов, я залюбовался. Настоящий старинный деревянный дом! Низкое здание было выкрашено в бледно-желтый цвет, а многочисленные острые башенки, казалось, норовили побольнее проткнуть нависшую над селом тучу.

— У вас очень красивая усадьба, — восхитился я.

— Благодарю, ваше сиятельство. Как-нибудь обязательно приглашу весь ваш отряд на чаепитие. Только сначала разберемся с постановкой. У меня весь багажник забит реквизитом, “Гамлета” ставим уже через две недели. Спектакль отчетный, прибудут все меценаты…

Я оторвался от созерцания красот.

— Значит, через две недели здесь будет масштабное событие?

— Именно, Владимир Андреевич. И мы с Валерием Карловичем полагаем, что один из благотворителей может быть связан с теми, кого ищет его управление. Потому мы и торопимся.

Вот не могла она сразу по делу сказать? А то нахваливала приюты, трудотерапию и пела оду чудотворному действию сельскохозяйственных работ на оборзевшие юные мозги.

— С этого места поподробнее, пожалуйста.

— Не волнуйтесь вы так, Владимир Андреевич. Список приглашенных уже у Самойлова. Вас в труппу я введу. Дам какую-нибудь незначительную роль, чтобы можно было встречаться, не вызывая подозрений у ваших наставников. Не думайте, что вы над этой задачей один работаете.

— Но я так и не понял, чего хотят лично от меня, Индира Святославовна.

— Ребята меня любят и в какой-то степени ценят. Но они не могут рассказать мне обо всех своих секретах. А мы предполагаем, что по выпуску некоторых воспитанников могут привлекать к… Скажем так, не очень законной деятельности. Самойлов этот момент и раскручивал. Только никто не воспринимал это как угрозу, пока не случилось то, что случилось, на острове в Академии. Я знаю немного, но мне дали понять, что Извара может быть связана с тем, кто организовал… Ну, вы знаете.

Я кивнул.

— Ладно. Если ребята что-то знают, выясню.

— И как только выясните что-либо, сразу обращайтесь ко мне, — резко посерьезнела женщина. — У Самойлова над этим делом вроде бы целая группа работает. У них есть полная картина происходящего, а у нас с вами — нет. Так что не взваливайте на себя всю работу, Владимир Андреевич.

Да я был только за поскорее разгрести все в Изваре и вернуться домой. Не хотелось мне надолго оставлять князей без сыновьей поддержки. Да и, если честно, Феодору я тоже был бы не прочь увидеть.

Мы остановились перед решетчатой оградой — зазоры были такими мелкими, что и руки просунуть не вышло бы. Выкрашенные в темно-зеленый цвет ворота медленно отворились — автомобиль Индиры Святославовны был настолько же узнаваемым, как и его хозяйка, так что охрана даже не дала себе труда выйти из будки, чтобы проверить наши документы. Недоработочка номер раз.

Территория была обширной, а запахи лишь подтверждали заявление моей сопровождающей о большом количестве животных. Судя по амбре, здесь занимались не земледелием, а скотоводством.

— Ничего, привыкнете, — улыбнулась Индира Святославовна, заметив, что я невольно скривился. — Естественное не безобразно, а красота есть во всем. Прошу на выход, ваше сиятельство.

Она припарковала машинку возле вытянутого двухэтажного здания. Я ожидал увидеть что-то вроде неприметного кирпичного барака, но Извара меня удивила.

Почему-то здание напомнило мне старинный монастырь где-нибудь в глубинке нашей необъятной. Толстые белокаменные стены вызывали ассоциации с кремлем в Ростове Великом. Почему-то подумалось, что к строительству этого дома мог приложить руку сам Рерих. Особенно выделялась пристроенная к левому крылу церковка, на высокое крыльцо которой вела лестница в старорусском стиле.

И как раз на этом крыльце нас уже встречали. Только вот прием обещал быть не просто тёплым, а, блин, адски жарким!

— Это шутка такая? — прошипел я, уставившись на связную. — Он что здесь забыл?

На крыльце стояли трое. Незнакомый рослый мужчина лет сорока, одетый в довольно простой, похожий на рабочий, костюм. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу дамочка в форме надзирательницы Исправительной академии — она была на голову ниже своего спутника и, судя по презрительным взглядам, которые на него кидала, явно не была в восторге от такого соседства. Эту женщину я мельком видел на острове, но она работала с другим отрядом.

И прямо как вишенка на тортике, словно все они хотели довести ситуацию до абсурда, третьим на лестнице стоял… Олег Вяземский. Тот самый. В городской одежде, сверкая начищенными лаковыми туфлями и с дорожным саковяжем в руках.

Только что прибыл, значится.

— Зачем здесь Вяземский? — повторил я вопрос, когда мы выбрались из машины.

Индира Святославовна пожала плечами.

— Насколько мне известно, этот юноша тоже не прошел комиссию на выпуск. Поэтому был направлен сюда для исправления. Впрочем, обо всем этом вам расскажут ваши новые наставники.

Я стиснул кожаные ручки сумки так, что костяшки пальцев побелели. Еще этих разборок не хватало! Я намеревался решать проблемы поочередно: сперва разобраться с заданием Самойлова, затем вернуться домой и, выторговав передышку перед вступлением в орден, разобраться с Воронцовым и его претензиями. Ужасно не хотелось смешивать одно с другим.

Хотя так, быть может, будет даже проще. Вяземский взирал на меня с высоты ступеней с нескрываемым презрением — почти таким же взглядом, какими надзирательница осыпала мужика. А я такое не любил. Значит, будет повод обсудить все претензии. И скоро.

— Опаздываете, Индира Святославовна, — добродушно улыбнулся мужчина. — Зато, как вижу, рейс не порожний.

Госпожа Рерих похлопала по багажнику автомобиля.

— В центре опять половину дорог перекрыли, Евгений Александрович. Зато, пока ждала, заехала за гостинцами для ваших подопечных.

Ловким движением она распахнула багажник и выудила оттуда два бумажных мешка. Запахло вяленым мясом.

— Забирайте, — улыбнулась она. — И Оболенского, и гостинцы. А мне