новых подарков из их путешествий, но спать все равно ложилась со старой перчаткой под подушкой, с той самой перчаткой, которая к ней вернулась. И да, она вдруг как будто позабыла про аэропорт по субботам. Ей больше никуда не надо было лететь.

Он старался как мог, он и сам искренне верил во все свои рассказы. Он приносил ей духи, самые разные, чтобы она «вспоминала», как пахли их города и страны, иногда он делал их с Лидочкой героями книг, которые недавно читал, или фильмов, которые его особенно тронули. И из них тоже приносил ей подарки на память. Все теперь крутилось вокруг памяти. Была только одна вещь, которую он так и не решался ей отдать.

У каких-то перекупщиков в интернете он нашел золотую медаль «За особые успехи в учении», того времени, точно такую же, как была у Лидочки. Он тогда сразу же помчался за ней на другой конец города и купил ее. Но отдать никак не мог, особенно после той истории про ее родной город, которую она отказалась слушать. Каждый вечер он крутил ее в руках и раздумывал, но потом опять убирал в ящик стола, понимая, еще не время. Но однажды все-таки взял с собой.

Было воскресенье, и все семейство сидело на улице в недостроенной беседке — стол и скамейки уже установили, а крыши еще не было, но это совершенно никому не мешало. На столе был чай, печенье, тарелки с какой-то детской едой. Близнецы носились по лужайке за таксой Семой, а Мила со Славой пытались поймать их и накормить. Нина с кем-то болтала по телефону, а Лидочки не было. Леонид вышел из машины, Ниночка сразу побежала к нему и помогла вытащить из машины ящик с фруктами — он никогда не приезжал без гостинцев и не умел привозить по чуть-чуть, всегда помногу.

— Идите к нам! — помахала ему Вера.

— Как ваша нога? — крикнула Мила, пробегая мимо за хохочущим то ли Митькой, то ли Мотькой.

— Все хорошо, — сказал он. — Все хорошо.

Это была чистая правда. Ему было с ними очень хорошо.

— Мама в доме. Сейчас выйдет, — сказала Вера. — Она там что-то искала на кухне. Она в последнее время вообще часто что-то ищет.

— Я вот тоже кое-что нашел, — сказал он и положил на стол медаль.

Все одновременно уставились на золотой кружок и замолчали.

— Это что, бабушкина медаль? — спросила Ниночка.

— Не бабушкина, но точно такая же, — кивнул он.

— Бабушкину заныкал дядя Мишенька, — напомнил Слава.

— Я не знаю, что мне делать, — Леонид опустился на скамейку и положил руки на стол. — Хотел посоветоваться с вами. Я купил ее в интернете, давно хотел отдать ей, но потом засомневался. Помните, как она отреагировала на самолеты-кукурузники?

— Ой, да, — вздохнула Вера.

— Вот я и не рискнул.

— А я бы рискнул, — пробасил Дима. — Ну, слушайте, попробовать-то можно. Тем более с нашим опытом погорелого театра мы же всегда сообразим по ходу и выкрутимся, а? Она же так ее искала, помните?

— Да уж, забудешь такое, — сказал Слава, с трудом удерживая на руках вертлявого сына. — Я полночи кухню отмывал.

— Я тоже за то, чтобы отдать, — сказала Нина.

— А я против, — отозвалась Вера. — Я боюсь отката. Я вообще всего с ней боюсь. Это же такая непредсказуемая вещь — эта ее болезнь, будь она проклята. Сегодня все отлично, а завтра? Хлоп и сумерки! И не знаешь, от чего ее замкнет. Давайте я вам пока чаю налью, Леонид Сергеевич.

— Так, и что будем делать? — спросила Нина. — Ставить вопрос на голосование?

— Пока попьем чай и спокойно подумаем, — решила Вера. — А то вон, тучи набежали, того гляди ливанёт. А у нас крыши нет, зато чай пока горячий.

— А меня кто-нибудь угостит чаем? — вдруг раздалось у нее за спиной.

Из дома вышла Лидия Андреевна и подошла к ним. Все сразу всполошились, усадили ее, Вера стала разливать чай.

— Что же вы не сказали мне, что пришли, Николай? — кокетливо спросила Лидочка.

— Я как раз собирался, вот буквально присел на минутку тут с ребятами, — сказал Леонид, — и хотел идти за вами, но…

Она увидела медаль. Он проследил за ее взглядом и сразу понял, куда она смотрит. Она смотрела на медаль, не отрывая глаз. Потом медленно протянула руку и взяла ее осторожно, как будто боялась дотронуться. В это время совсем рядом вдруг грохнул раскат грома, и с неба упали большие тяжелые капли.

— Ну вот, — сказал Дима. — Дождались. Будем тут сидеть? Хватайте давайте кто детей, кто чашки и побежали в дом. А то ведь можно совсем промокнуть.

Но все сидели как вкопанные и боялись пошевелиться. А Лидия Андреевна долго смотрела на медаль у себя в ладони, а потом подняла на Леонида глаза, полные слез.

— Вы ведь Леня, да? — спросила она.

— Да. — Он кивнул и поднялся. И наконец решился: — Хотите, я вас отнесу? — спросил он. — Под козырек. Переждать дождь?

— Хочу, — ответила она хриплым голосом. — Да, отнесите меня, пожалуйста.

И протянула к нему руки.

В ту ночь Леонид Сергеевич остался ночевать у них в доме. В комнате Лидии Андреевны. По этому поводу никто не сказал ни слова. А рано утром Вера встала самая первая и готовила завтрак, когда вниз спустилась ее мама. Она присела за стол и сказала:

— Здравствуйте.

— Доброе утро, — ответила Вера и повернулась к ней.

Лидия Андреевна сияла. Это было правильное слово. Вера не смогла вспомнить, когда она видела свою мать с такой счастливой улыбкой на лице. Она сидела и улыбалась. А потом засмеялась. Неожиданно громко, сама испугалась своего смеха и спрятала в ладони лицо.

— Вы только не подумайте, я не сумасшедшая, — тихо, почти шепотом сказала она Верочке. — Я в себе. А то скажете, вот какая чокнутая, сидит и улыбается без причины. Но я так счастлива! Знаете, я ведь никогда не могла себе такого представить, а сейчас я дышать не могу от счастья. Тот мужчина со мной — вы ведь его видели? Вы тоже тут остановились, в этом пансионе? — Вера кивнула. — Так вот, этот мужчина… Я знаю его очень давно. Но я очень долго делала вид, что мы незнакомы. Что я его не узнаю. Вот так я себя вела, представляете?

— А почему вы не признавались, что его узнали? — спросила Вера и села рядом.

— Я не могла. — Лидия Андреевна покачала головой. — Никак не могла. Я так сильно его однажды обидела. Давно, в юности. Я разбила ему сердце. И я думала, что не имею