родственные и дружеские чувства — разве что моя адресованная ему улыбка была более широкой и тёплой. И пусть мы не были родными по крови, я испытывала к Норману вполне сестринские чувства.

Мы послали ему приглашение раньше, чем другим гостям, учитывая большое расстояние между столицей и Лас-Варасом. Я не была уверена, что брату дадут увольнительную, и он сумеет приехать к нам, а потому видеть его теперь было особенно радостно.

Так же тепло я поприветствовала и Гертруду с Антуаном. Было заметно, что оба они чувствовали себя здесь довольно неловко — до этого дня они не были вхожи в высшее общество, но я надеялась, что они быстро освоятся.

Прибыл на бал и граф Шортер. Правда, когда он поздоровался с нами и поцеловал мне руку, он предупредил, что вскоре вынужден будет удалиться — он еще не вполне пришел в себя после ранения.

Наконец, заиграла музыка и был объявлен первый танец, и мы с Бернардом вышли в центр зала. Первое па оказалось самым волнительным, но чем дальше лилась музыка, тем свободнее я себя чувствовала. И мы порхали по паркету и не замечали уже ничего вокруг.

И потому когда музыка прервалась, я несколько мгновений не могла понять, что же случилось. Танец еще не должен был закончиться!

— Его величество Дамиан Пятнадцатый, король Арвитании и сопряженных княжеств! — торжественно возвестил церемониймейстер.

А я едва не лишилась чувств.

С какой целью он прибыл сюда? Чтобы познакомиться со мной? Или чтобы ясно дать понять, что он никогда меня не примет?

Но когда король вошел в залу, и я увидела на его лице доброжелательную улыбку, то сомнений у меня не осталось, и когда пошли ему навстречу, я уже почти не дрожала.

— Счастлив, наконец, познакомиться с супругой моего дорогого племянника! — сказал его величество и крепко меня обнял. — И теперь я ничуть не удивлен, что он пал жертвой вашей красоты, — а потом он понизил голос и добавил мне на ухо: — Надеюсь, на сегодняшнем ужине будут ваши знаменитые огурцы?

Мы оба с ним рассмеялись. Снова заиграла музыка. Праздник продолжался.

Эпилог

Наш первенец родился летом. Это время года мы собирались провести в Клермоне, но его величество пожелал принять участие в первом церковном обряде в жизни малыша, то есть стать ему тем, кем у нас становятся крёстные. А потому на этот сезон мы остались в столице.

Приём — исключительно для «своих» — мы решили устроить сразу же, как я пришла в себя после родов. И теперь на этом ужине присутствуют только самые близкие люди, и нам нет нужды натужно улыбаться и говорить вежливые дежурные фразы. Мы можем позволить себе быть такими, какие мы есть на самом деле.

Малыша Джерома я приношу всего на несколько минут. А потом он снова отправляется в свою мягкую кроватку. Я отказалась от услуг кормилицы и решила кормить сына сама. Гертруда была в ужасе. В Арвитании такое еще не принято, и я рада, что Бернард меня в этом поддержал.

Повара постарались на славу, и стол ломится от всевозможных яств. В качестве первого блюда подают солянку — это маленький сюрприз. Гости изумлены, но судя по тому, как брякают их ложки о почти пустые тарелки, это блюдо понравилось им.

А я перевожу взгляд с одного дорогого лица на другое. Прошло вовсе не так много времени с тех пор, как я оказалась в Арвитании, но все эти люди стали близки и дороги мне. Возможно, я привыкла к новой действительности потому, что там, в старом мире, у меня никого уже не оставалось.

Я вдруг вспомнила Сергея Пахомова и усмехнулась. Когда-то я думала, что расставание с ним станет для меня трагедией. А теперь я искренне рада, что тогда всё случилось именно так. И та его измена стала для меня отправной точкой, началом удивительного путешествия, в котором я обрела новую семью, любимого человека и друзей.

Однажды Пахомов приснился мне. И он, и Карина Задорина. Он выглядел изможденным, а она недовольной. Она отчитывала его за то, что они не могли позволить себе купить ей новую норковую шубу. И пусть это был всего лишь сон, я бы не удивилась, если бы эта сцена была на самом деле. Карина не из тех, кто довольствуется малым. В отличие от меня, она пойдет к своей цели по головам. И нет, я ничуть ей не завидовала. Я была рада, что я — не такая.

А вот с Клодом Дэвисом — человеком, который расторг помолвку с Лорейн Ревиаль — два месяца назад я встретилась в реальности. Это случилось на приеме в доме Гертруды, куда он тоже был приглашен, поскольку его отец был хорошим знакомым шевалье Уилсона. Клод был там с супругой — ничем не примечательной и не особо умной особой. И он явно ее не любил, судя по тому, какие грустные взгляды он бросал в мою сторону. А я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться ему в ответ. Мне было страшно представить, что было бы, не откажись он тогда от меня.

Но думать о прошлом мне сейчас совсем не хотелось. И я улыбнулась мужу, который сидел по другую сторону стола.

— Этот суп восхитителен, дорогая! — воскликнула Гертруда, откладывая ложку. — Я должна непременно узнать его рецепт у вашего повара.

О, как она удивилась бы, если бы узнала, что наш главный повар сам узнал этот рецепт лишь вчера!

У Труди тоже родился сын, и шевалье Уилсон был счастлив. Малыш был еще слишком мал, чтобы присутствовать на этом ужине, но остальные мои племянники были тут.

Стефани заметно вытянулась за этот год и уже мнила себя молодой барышней. Она превращалась в настоящую красавицу, и можно было не сомневаться, что, когда она вырастет, она сведет с ума многих кавалеров.

Сэмми тоже повзрослел и стал более серьезным и ответственным. Он увлекся фехтованием, и когда он бывал у нас в гостях, Бернард с удовольствием давал ему уроки.

Приехал из Лас-Варгаса и Ален — у него как раз закончился учебный год в академии, и он был рад провести каникулы в кругу семьи.

А Норман уже обзавелся семьей, и его молодая супруга не была сейчас здесь только потому, что находилась в положении. Но после свадьбы они приезжали сюда, и Амалия показалась мне очень милой. Она была добродушна и смешлива, и я