необычайное благозвучие? Прежде всего звуковой гармонией. Искусным подбором гласных. Зрительной рифмой. Наконец, аллитерацией.

Лишь мне, певцу богов кимврийских,

О неземная благодать!

Мне суждено во славу Мольтке

Добра и счастья бардом стать32.

Многое из сказанного нуждается в пояснении. Каждый слог дивного поэтического творения будет изучен и истолкован. Каждое слово — всесторонне рассмотрено и объяснено.

Надо ли удивляться, что многие из учеников сами принялись сочинять стихи? Гаральд Горн написал большую романтическую драму — монументальное произведение с ариями и хорами. Герои драмы — монахиня Розавра, вольные стрелки, бойцы городского ополчения и милосердные братья. Это будет величайшая стихотворная драма всех времен. А пока она уже заполнила несколько ученических тетрадей.

Амстед тоже сложил стихи. О прекрасной девушке, что сидит в киоске на площади Сельвторвен. Он показывает стихи Могенсену.

—      Да это же тарабарщина какая-то, — говорит тот, — и с рифмой у тебя не ладится.

Могенсен не намерен писать стихов. Как, впрочем, и влюбляться. Он женоненавистник.

Эрик Рольд тоже когда-то был женоненавистником. Но все это прошло, как только он встретил Эльзу.

Эльза... Другого такого имени не сыщешь. Невозможно произнести его спокойно. Оно единственное и неповторимое. Хочешь назвать его, а голос твой дрожит и становится совсем неузнаваемым. Силишься произнести это имя с небрежным равнодушием, точно оно самое обыкновенное, но и это не удается.

«Эльза» — это имя словно создано для нее. Только так и можно было ее назвать. А если где-то и живут другие женщины, которых тоже зовут «Эльза», то они, конечно, не имеют на это никакого права и лишь оскверняют священное имя. Эрик выгравировал на парте гигантское «Э» и неустанно поправляет и украшает букву. На всех учебниках красуется ее имя: «Эльза, Эльза, Эльза...» Сидя за уроками, он думает только о ней.

Он встретился с ней минувшим летом на острове Фюн. Эльза приехала на остров с отцом и матерью. Однажды вся семья нанесла визит дядюшке Эрика. Вдвоем они пошли в сад, весело болтали и играли в крокет. Эрик испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение, дотрагиваясь до крокетного шара, к которому прикасался ее молоток. Он рассказывал ей всякие забавные истории из школьной жизни, и она так мило смеялась... До чего приятен ее смех! Нет на свете ничего более прекрасного!

Она несколько моложе его. Но он все еще школьник, она же взрослый, свободный и самостоятельный человек. У Эльзы, как и у всех, есть нос и рот, волосы и глаза, руки и ноги. Но она не похожа на других людей. Она единственная и несравненная. Эрик бережно хранит крошечный осколок крокетного шара, по которому она как-то ударила. Ничем не приметный кусочек дерева стал для него священной и неприкосновенной реликвией, дороже всего на свете.

—      Не правда ли, Эльза хорошенькая девушка? — как- то спросил его дядя.

—      О да, она очень хороша, — согласился Эрик. Возможно, он даже сказал это небрежно и равнодушно. Однако он сердит на дядю за то, что тот посмел говорить об Эльзе в таком легкомысленном тоне.

Несколько раз Эрик навещал ее в Копенгагене. Она сама сказала: «Заходи как-нибудь». Она пригласила его по-настоящему. А это что-нибудь да значит.

Она живет с родителями на бульваре Странд. Дом, в котором живет Эльза, освящен ее присутствием. Оп тоже замечательный и неповторимый. Всякий раз, поднимаясь по лестнице, Эрик волнуется: ведь и она ступала по этим ступенькам, прикасалась к тем же перилам и дышала тем же воздухом.

Однажды он застал ее дома одну, и счастье его было безгранично. Оп помнит каждое ее слово, мельчайшую деталь их беседы. Кое-кому этот разговор мог бы показаться будничным и заурядным, но Эрик знает: все, что говорит Эльза, полно особого, тайного смысла.

Эльза всегда с ним. Когда Эрик выходит на улицу, ему чудится, что Эльза идет рядом, и он незаметно касается ее плеча. А ночью он любит мечтать, будто она лежит рядом с ним и он крепко ее обнимает.

Но все это только в мечтах. Юноша обнимает пустоту. Неуемная тоска сжимает горло, словно он проглотил огромную корку хлеба.

Глава 45

Завертелось звездное небо. Медленно огибая ось мироздания, плывут созвездия, Зодиак.

Чистая холеная рука вращает астрономический шар. Господин Лассен возложил свои персты на Полярную звезду. Он восседает на кафедре, точно сам господь бог, и повелевает движением вселенной.

—      Ой, что же вы делаете, господин Лассен! — неожиданно раздается чей-то голос, и вверх взлетает рука.

—      В чем дело?

—      Нам грозит ужасное бедствие.

—      Что ты хочешь этим сказать?

—      Катастрофы не миновать. В этом году не соберут урожая. Вслед за летом наступит весна. А за весной — зима. Чистейший бред!

—      Кажется, ты сам бредишь. Что ты мелешь? Ты что, издеваешься надо мной?

—      Нисколько. Все дело в том, что вы вертите астрономический шар в обратном направлении. Последствия будут ужасны!

—      В обратном направлении, говоришь ты? Да, действительно... Да... Впрочем, я сделал это намеренно. Хотел испытать вас. Молодец, Торсен! Ты оказался внимательнее других.

Однако не похоже, что бдительность Торсена радует господина Лассена.

—      Прекратите этот дурацкий смех! — сердито кричит он ученикам. — Повторяю, я устроил вам испытание! Вы все должны были заметить это! Весьма прискорбно, что только один Торсен в это время не зевал. Обычно Торсен не отличается прилежанием!

Снова