— Всем отойти, — холодно повторил Лясота. — Именем инквизиции!

— Ой-ой, напужал, аж поджилки трясутся! — заблажил Тимофей Хочуха. — Сам отойди, коли жить хочешь.

— С тобой, что ли? — скривился Лясота. — Нака-ся выкуси, — сложил пальцы во всем известный жест.

— Ну все, — рассвирепел атаман. — Ты напросился! Взять его, ребята!

Разбойники двинулись на пришельца. Девять против одного. Тимофей Хочуха был впереди. Этот парень украл у него Силу, лишил атамана возможности колдовать, превратив в обычного человека, и удача тут же отвернулась от разбойников. Случилось чудо — их враг был здесь. Один. И был шанс поквитаться. Правда, у него был пистолет, но неужели он станет палить вот так, в упор? В душе бывший атаман уже предвкушал веселье — что и как он сделает со своим врагом, как станет его жечь, колоть, тянуть жилы… А и пусть стреляет! В пистолете-то всего одна пуля. Одного убьет, так остальные на нем живого места не оставят. Нет, если не дурак, стрелять не станет.

Он и не стал. Вместо этого повел рукой — и пронесшийся по пещере ветер сорвал с факелов пламя, швыряя его в людей. Разбойники закричали, роняя топоры и сабли. Призрачный огонь пронесся над их головами, опалив шапки и волосы. Пещера погрузилась во мрак. Лишь над головой Михаила Чаровича как ни в чем не бывало горел факел. Князь торопливо заканчивал приготовления, не обращая внимания на то, что происходит. Время было слишком дорого, чтобы отвлекаться по сторонам. Но отвлечься все-таки пришлось.

Люди попятились. Даже их атаман спал с лица — они почуяли в стоявшем напротив человеке ведьмачью силу, точно так же, как сам Лясота почуял колдовскую силу в стоявшем возле княжны Владиславы человеке.

— Чего струсили? Это всего лишь морок!

Он щелкнул пальцами, пробормотав заговор, — и факелы вспыхнули снова, давая князю возможность рассмотреть незваного гостя. Кто бы мог подумать?..

— Ты! — прорычал князь Михаил. Морок мороком, а Сила у этого парня есть. И немалая.

— Я. Отпустите девушку.

Владислава — исхудавшая, бледная, словно больная — приподнялась на локте, не веря своим глазам. Если бы могла, она бы кинулась к нему со всех ног, но пока ей удалось только привстать, цепляясь руками за стену. Княжна готова была кричать от радости. Он здесь. Он жив. Он пришел.

— Чего застыли? — воскликнул Михаил Чарович, обращаясь к разбойникам. — Убрать его! Он мне мешает!

— Нет уж, — проворчал Тимофей Хочуха, — мы того, погодим пока.

Лясота улыбнулся, мигом сбрасывая этих людей со счетов, но не забывая совсем. Настоящий противник у него тут один. Лясота развернулся навстречу.

Вот это, значит, последний жрец Змея-Волоса, князь Михаил Чарович? Силен, ничего не скажешь. И готов к бою.

Перед ним был главный враг. Ведьмак двинулся к нему, поднимая руку с пистолетом, но прежде чем он прицелился, князь Михаил пробормотал коротенькое слово и взмахнул рукой.

Слабо вскрикнула Владислава — сорвавшись с пальцев, в воздух взвился сгусток огня.

Лясота не дрогнул. Он вскинул руку, и огонь сам скакнул в подставленную ладонь. Уселся там, стреляя холодными искрами и не причиняя коже вреда.

— Ты тоже колдун? — сузил глаза Михаил Чарович.

— Ведьмак. — Лясота сделал шаг. — И я поставлен надзирать за такими, как ты.

— Кем поставлен? Начальством?

— Тем, кто выше его.

— Уж не Господом ли Богом?

— Судьбой.

— Стало быть, судьба сильней всего?

— Да. — Лясота сжал кулак, как сухой листок сминая пальцами огонь, и отбросил его от себя. — Судьбе подвластны даже боги.

Колдун усмехнулся.

— А знаешь ли ты, — произнес он, — что превыше судьбы?

Уже понимая, что ему просто-напросто заговаривают зубы, Лясота тем не менее вопросительно шевельнул бровями.

— Слепой случай! — торжествующе воскликнул Михаил Чарович и притопнул ногой.

И тут случилось то, чего Лясота никак не ожидал.

Земля под ногами дрогнула, вздыбившись, как норовистый конь, но мгновением раньше Лясота, почуяв магию, скакнул и сторону, и волна вздыбившейся земли прошла мимо, не задев его. Отразившись от стены, она устремилась обратно, но ведьмак опять ушел от удара. А ответить не мог — пока он прыгал туда-сюда, князь Михаил за локоть подтащил к себе Владиславу и закрылся ею, как щитом. От слабости девушка еле держалась на ногах и не пыталась освободиться.

У Лясоты от злости потемнело в глазах.

— Отпусти девушку, — повторил он.

— Потом. Не сейчас.

Во второй руке у князя Михаила был сосуд. В темноте, разгоняемой лишь светом факелов вдоль стен, рассмотреть его содержимое было трудно, но ведьмак почувствовал, что там. Кровь нерожденного младенца. И он знал для чего это нужно.

— Нет. Ты не сделаешь этого!

— Да!

Почему-то Лясота был уверен, что он именно так и скажет.

— Отпустите, И я сделаю все, чтобы вам сохранили жизнь!

— Кто? Инквизиторы? Сам-то веришь в то, что они сохранят жизнь тебе?

Лясота тихо зарычал. Да, у него был выбор — победить или умереть, потому что проигрыш может слишком дорого стоить.

Обе руки у князя Михаила были заняты, и он снова притопнул ногой. Пол содрогнулся — вся пещера пришла в движение. Отчаянно завопили мужики, стараясь сохранить равновесие.

Не удержавшись, Лясота просто подпрыгнул, но, когда приземлился, почва ушла у него из-под ног. Он рухнул, теряя равновесие. Ноги ушли в землю по колено, и он еле успел выскочить, пока не захлопнулась щель.

Колдун притопнул опять. Послышался треск и грохот. Испуганно вскрикнула Владислава, заматерились разбойники, когда с потолка стали падать камни. Закрывая голову руками, Лясота шарахнулся в сторону, спасаясь от камнепада. Земля опять ушла из-под ног. Он припал на колено, с содроганием чувствуя, что твердый камень внезапно стал жидким, как кисель, и засасывает его. Рванулся вскочить; от толчка одна нога погрузилась по колено, другая по щиколотку. Спасая свою жизнь, он откинулся на спину, как на тонком льду, чтобы перераспределить вес тела, — и тут же понял свою ошибку, когда сверху на него обрушился целый каскад земли и мелких камней. Несколько булыжников чувствительно ударили в живот и грудь. От боли он вскрикнул, отворачиваясь и пытаясь спасти лицо.

— Вот ты и попался, — сквозь шум крови в ушах прозвучал торжествующий голос. — Взять!

Прежде чем Лясота, собравшись, сумел раскидать камни, к нему уже подскочили опомнившиеся разбойники, накинулись, не давая стряхнуть тяжесть с рук, ног и живота. Навалившийся на грудь Тимофей Хочуха сгоряча отвесил пару затрещин в отместку за своих людей.

— Хорош, — послышался окрик. — Потом его порвете. Позже!