Эти двое просто уставились на него.

— Я мог бы остановить тебя, —  сказал верховный маг Мензоберранзана, и ни один из них не сомневался в этом.

— Ты говоришь нам вернуться к тому, как было раньше? — спросил Равель.

— Мы не хотим этого, —  добавила Сарибель.

— Ты предпочитаешь ужасную смерть? Или существование здесь или в Бездне в качестве драука Ллос?

— Обязательно ли до этого дойдет? Неужели у нас нет личной свободы, вообще нет выбора в этом вопросе? — сказала Сарибель, и в ее голосе зазвучали злобные нотки.

Тсабрак насмехался над ней.

— Как долго ты здесь живешь? Свободы? Ты вольна делать все, что в твоих силах, основываясь на твоей верности Ллос и твоих внутренних силах. От твоих физических, магических и интеллектуальных способностей. И, конечно, от твоего пола. Что ты, благородная жрица могущественного дома, дочь одной из правящих матрон Мензоберранзана, должна…

— Предположим, это не то, чего я хочу? — перебила Сарибель. — Возможно, мое сердце не одобряет то, что я вижу вокруг себя?

— Тогда я бы посоветовал тебе моргнуть несколько раз и посмотреть снова. Что это вопрос выживания, а не совести.

— Есть ли смысл в одном без другого? — вмешался Равель.

— Да! — Тсабрак огрызнулся в ответ. — Ах да, идеал сообщества и сопереживания, поднимающий всех остальных. Идиотизм, говорю я! С того момента, как вы покинули чрево Матери Зирит, вы были одиноки, вы оба. Вы приходите в эту жизнь одни, вы выживаете в одиночку и умираете в одиночестве.

— Если только у тебя нет благословения Ллос, —  ехидно добавила Сарибель и пристально посмотрела на волшебника.

— Благословения Ллос?-Тсабрак чуть не подавился этим, многое открыв и Сарибель, и Равелю. — Это вопрос загробной жизни и большой прирост власти в Городе Пауков. Но тебя не обнимают восемь ног. Она не ходит рядом с тобой и не охраняет твой сон. Ты одна. Ты делаешь все, что в твоих силах. Ты выживаешь.

— Может быть, это именно то, что мы пытаемся сделать, —  ответил Равель.

— В доме Бэнр? Он обречен! Бежать из города? Ничего, кроме страданий и смерти там не ждет.

— Дзирт До'Урден был бы другим, —  возразил Равель.

— Дзирт До'Урден еще жив только потому, что доставляет огромное удовольствие Ллос своими выходками. Он подстегивает ее игру. Я повторяю, дом Бэнр обречен, и вы оба тоже будете обречены, если я позволю вам продолжать идти по этому пути.

— Возможно, —  ответила Сарибель. — Но пусть, по крайней мере, это будет наш выбор.

— Если это судьба, то да будет так, — согласился Равель. — Я бы очистил свое сердце ценой своей жизни.

— Вечная судьба? — сказал им Тсабрак.

— Я в это не верю, —  сказал Равель.

— Я тоже, —  согласилась Сарибель. — И если я тебя правильно расслышала, я не уверена, что ты тоже это понимаешь. Пожалуйста, позволь нам самим выбирать свой путь и страдать от последствий самим.

— Я не вернусь к тому, что было раньше, —  твердо добавил Равель.

Тсабрак издал беспомощный смешок.

— Мать Зирит никогда бы мне этого не простила…

— Простила бы она тебе наше убийство? — перебил Равель. — Потому что это твой единственный способ остановить нас.

Тсабрак фыркнул и покачал головой.

— У нас никогда не было этого разговора, —  предложила Сарибель.

— Ты понятия не имеешь о силе, против которой идешь, о богине, память о которой длиннее, чем у Ивоннель и Квентл, когда они творили великую ересь.

— Верховной Матери Квентл, —  поправил Равель, как будто поймал Тсабрака на серьезном нарушении требований Ллос.

Но волшебник снова усмехнулся.

— На сколько? Еще на один день? Еще на один час?

Равель хотел ответить, но не нашел, чем возразить.

— И ты, —  многозначительно сказал Тсабрак Сарибель, снова фыркнув с отвращением. — Ты в очереди возглавить эту семью. Мать Зирит уже старая... древняя. Ты —  ее драгоценное дитя, первая жрица, которой суждено править Домом Ксорларрин —  и именно такими мы снова станем.

— Если я возглавлю дом Ксорларрин, или До'Урден, или какое бы имя они в следующий раз ни присвоили нашей семье, тогда знай, что дом Ксорларрин никогда не обретет благословения Ллос. Ее больше нет в моем сердце, архимаг Тсабрак. Я увидела правду.

— Правду?

— Я верю, что это так, да. Я видела ее и приняла. Видишь ли, для меня это не вопрос удобства, не так, как это кажется Матери Зирит или тебе. Это вопрос совести, принципа. Выбора и свободы. Я сделала свой выбор от всего сердца. Я не могу изменить это ни ради своей личной выгоды, ни даже ради благополучия Дома Ксорларрин, и я не могу скрыть это от Ллос. Я отвергаю ее, и чтобы остановить нас, ты должен убить нас. Все просто.

Тсабрак тяжело вздохнул и долгое время молча смотрел на этих двоих. Затем он покачал головой.

— Вы, дети, думаете о том, чтобы остаться в живых, как об «удобстве».

— Мы думаем так, как думаем, а не так, как хотела бы, чтобы мы думали Ллос.

Волшебник фыркнул.

— У нас никогда не было этого разговора, —  снова намекнула Сарибель.

Верховный маг пристально посмотрел на них, словно пытаясь преподать какой-то последний урок, затем щелкнул пальцами и исчез.

И Сарибель, и Равель вздохнули с облегчением. Тсабраку не составило бы труда убить их обоих, если бы он того захотел, или даже просто поймать их в какую-нибудь магическую сеть и притащить обратно, прежде чем Мать Зирит раскроет их предательство.

— Сообщи своим друзьям, и побыстрее, и я сделаю то же самое, —  сказала Сарибель несколькими ударами сердца позже. — Мы бежим прямо в нижние комнаты, собираем Дайнина До'Урдена и используем врата в более глубокие туннели.

Равель просто стоял там, качая головой и уставившись на то место, где только что был Тсабрак.

— Давай же, —  умоляла его Сарибель.

— Я не понимаю, —  ответил Равель.

— Не понимаешь чего?

— Тсабрак ненавидит Ллос или, по крайней мере, определенно не почитает и не любит ее. Ты слышала его.

— Это тебя удивляет? Как он сказал, для него это просто вопрос выживания. Едва ли