- Ты смыла с нее всю магию. Магию, что он наложил на себя сам. Он об этом очень жалел. Поддавшись минутному порыву, он пожинал плоды сотни лет. Поучительно, не правда ли?

Я почувствовала досаду. В основном на себя. Святые! Крест в круге? Очень сложный ребус! Задачка для второго класса. Надо было просто смыть с останков магию, сделать их тем, чем они были на сомом деле. Киу, ну что тебе стоило изобразить на картине источник, пусть даже таким, каким ты его помнила по Дивному? Не знаю, мысли девушки, умершей много лет назад, всегда шли своим путем. Могила на которой нарисован круг и крест... Это ведь и вправду могила, надо было только понять.

Холм задрожал, раздались далекие крики. Земля шевелилась не только у источника, соседний холм шевелился словно живой, качали ветками деревья великаны парка-на-костях нелюди разбегались. В землю один за другим уходили надгробия, сломанные и расколотые давно вросшие в землю, камни проседали и исчезали.

- Ты похоронила последнего, - бес тоже посмотрел на соседний холм. - Замкнула круг. Они верили, что погребенные в землю...

- Смогут возродиться вновь? - я постаралась взять себя в руки и не кинуться на Веника - беса, - И как? Это правда или очередная байка о бессмертии, чтобы войны не боялись умирать? Неужели, в нашей тили-мили-тряндии снова начнут рождаться ошеры? - злость сквозила в каждом произнесенном слове, она слышалась в каждом звуке, в интонации, даже в позе.

- Появилась же Великая, - пожал плечами бестелесый, - Один круг завершился. Начат новый. Конец Тихой эпохи, время, которое называют живым, закончилось.

- Откуда ты знаешь? Откуда ты, черт возьми, это знаешь? - даже его спокойный тон, вызывал во мне дикую агрессию. Как он мог стоять передо мной? Как смел открывать чужой рот? Как он вообще посмел взять это тело?

"Он сам дал на это согласие" - сказал бес.

- Я видел. А что видела ты?

Вместо ответа я зарычала:

- Веник, если ты слышишь меня... если можешь слышать... Я знаю, как тебе вернуть душу. И не только тебе!

Я вдруг поняла, что говорю абсолютную правду. Вера в это пришла словно из ниоткуда, хотя вру, она пришла из моего погружения в прошлое. Увидев один раз, я много чего поняла. Великие обманщики... Кто был более велик? А кто больший обманщик? За это звание наверняка стоит побороться.

Я подняла руку. Великие, еще недавно я едва не смеялась на этим пафосным жестом. А сейчас... сейчас мне было все равно.

- Стой! - закричал бес и добавил с совершенно нехарактерной для нечисти интонацией, - Пожалуйста, не надо!

Он почти просил, бросаясь ко мне.

Я ощутила мгновенную радость и удовлетворение. Я хотела, чтобы он бросился. Очень хотела, иначе, зачем бы мне сжимать во второй, опущенной к земле руке упругую нить стежки, что выныривала из-под земли чуть дальше. Я касалась ее пальцами, чуть поигрывая, словно на инструменте с одной струной. Я призвала ее почти не напрягаясь, даже не думая об этом, призвала на уровне инстинкта. Стежка скользнула в ладонь так естественно, словно всегда была там, как нечто привычное, как кольцо, что долго носишь на пальце, перестаешь замечать, но удивляешься, не обнаружив на привычном месте.

Бес бросился на меня, а я хлестнула стежкой словно кнутом, лишь в последний момент изменив траекторию удара. Невидимая струна срезала часть волос вместо уха, что объяснялось скорее везением, нежели мастерством, которого у меня не было. Но даже если бы и задела... Я поняла, что снова не чувствую никакого сожаления, только злость, осознала это в один момент. Когда на меня успел накатить холод? Плюс на минус. Еще недавно я жалела мальчишек, которые давно умерли, а теперь... Кажется меня опять мотнуло не в ту сторону, и по-прежнему неизвестно, кто или что щелкает выключателем.

Бес остановился, стежка упала, хотя я все еще продолжала ощущать ее упругость в своей ладони.

- Ты не убьешь меня, только его.

- Может быть, - я слушала далекий перезвон, - Но без костюма, ты всего лишь черный дым, грязный воздух и не более.

- Костюм? Черный дым? - задумчиво повторил бестелесый, - А ты и вправду Великая. Только они способны говорить так об остальных, как о вещах. Даже о том, кто еще недавно был внутри тебя, - он сжал и разжал кулак, - к тому, что казался тебя везде. Этот падальщик испытывает больше эмоций к своей жертве, чем ты к нему.

- Странный аргумент, - я нахмурилась, - Взывать к чувствам - это так... так по-человечески. - он сделал шаг вперед, и я рявкнула, - Не приближайся ко мне!

Его колебания и сомнения имели постный привкус, и со стороны они казались такими смешными. Я сосредоточилась на далеком перезвоне колокольчиков и позвала. Позвала, не открывая рта, позвала свою суть, и как тут принято называть в Дивном, дух.

- Очередной обман. Какой из многих? - я шевельнула пальцами, раздался легкий перезвон колокольчиков, - Отдать душу демону, обменять на желание? И как следствие измениться. А почему никто не задумывается, почему вообще возможно такое следствие? Ведь она же продана? Как изменения того, что больше не твое могут влиять на тебя? Это все равно что, выдирать ногти из отрезанной кисти и ждать, что человек будет орать от боли. Хотя он возможно и будет, но отнюдь не из-за испорченного маникюра. - звон стал ближе, и небе проступила извилистая ветка, словно кто-то рисовал ее на холсте мира простым карандашом.

- А если позвать, то эта " отрезанная рука", конечно, откликнется, - на этот раз голос беса был полон иронии.

- Отрезанная нет, - я чуть шевельнула второй рукой, и стежка изогнулась, ложась около ноги, - Обман в том, что душу не отрезают. Никогда. Будь это иначе ни демон, никто иной не смог бы влиять на заложника. Менять его... - стоило подумать об этом, как серебристые нити появились в воздухе, я знала, что их можно коснуться, можно дернуть, заставляя исчезнуть, но нельзя разорвать. Уже видела. В прошлом. подросток оказался намного смелее, взрослых, - Душа и тело связаны. И эта связь - улица с двусторонним движением, а я в любой момент могу нажать на тормоз. Или на газ.

Я потянулась свободной рукой вперед, чувствуя где-то рядом душу, это было похоже на... Трудно объяснить, я чувствовала ее так же, как и руку, хоть обе пока были при мне. Дерево, так похожее на карандашный рисунок на куске картона серого цвета, появилось в нашем мире, словно набросок, и только души на его ветвях казались, казались живыми.

- То, что мое моим и останется.

Ветки исчезли, оставив у меня на ладони ослепительное серебро.

Святые, ее прикосновения были такими... такими... Только одно сравнение проходило на ум, даже воспоминание. Во время болезни мама касалась рукой лба, иногда хмурилась, а иногда начинала легонько поглаживать, а потом всегда наклонялась и целовала.

Прикосновение души вызывало похожие чувства. Словно ко мне вернулось что-то незаслуженно забытое, но такое родное.

- Наверное, поэтому их и называют заложниками, - прошептала я, - Залог это не продажа, - капля стала медленно просачиваться под кожу, разливаясь внутри, растекаясь по венам, согревая и изгоняя лед, хрусталиками осевший в крови.