Охранник грубо встряхнул его, однако узник продолжал бормотать. Из его речи Селена поняла: он был бойцом, участвовавшим в поединках. Он задолжал Жайну крупную сумму и, когда понял, что не в состоянии вернуть долг, попытался сбежать. Его схватили.

Узник бормотал все громче и неистовее, обещая вернуть Жайну все деньги, причем с процентами. Фарран лишь улыбался, дожидаясь, пока должник захлебнется собственным бормотанием. Тогда он кивком указал на другую дверь, наполовину скрытую рваной занавеской. Улыбка Фаррана стала еще шире. Он с явным наслаждением глядел, как стражник волочет туда узника, возобновившего свои мольбы и обещания. Когда дверь открылась, Селена успела заметить лестницу, ведущую вниз.

Даже не взглянув на сидящих в зале, Фарран прошел к двери и плотно закрыл ее за собой. Помимо других поручений, Жайн возложил на него обязанность вершителя правосудия в своей империи.

Не прошло и пяти минут, как «Склеп» наполнился пронзительными криками должника. Они были больше похожи на крики раненого зверя, чем на человеческие. Селена уже слышала такое, и не раз. Она присутствовала на допросах в Башне ассасинов и знала: так кричат в самом начале пыток. К концу, когда боль становилась невыносимой, жертва успевала сорвать себе связки и издавала лишь хриплые вопли.

Селена стиснула зубы. Подавальщик, словно очнувшись, сердито махнул троим музыкантам, дремавшим в углу. Те заиграли веселую песню, однако музыка не могла полностью заглушить долетавшие снизу крики. Возможно, сегодня Фарран не убьет должника. Он любил растягивать удовольствие, наслаждаясь чужой болью. Говорили, это возбуждало его сильнее любой женщины.

Саэм застыл, вцепившись в ручку кружки.

– Пора уходить, – сказала Селена.

– Мы не можем взять и…

– Можем! – резко перебила она. – Поверь мне, я тоже готова все здесь разнести. Но даже если мы убьем Фаррана, нам отсюда не выбраться. Это западня. Я слышала, многих намеренно заманивали сюда, а мне не хочется гибнуть в этой грязи.

Саэм продолжал глядеть в сторону двери за рваной занавеской.

– Настанет время, и он заплатит за все. И за это тоже, – сказала Селена, беря его за руку.

Он повернулся к ней. Его лицо было скрыто капюшоном, но по движениям тела Селена улавливала: он и сейчас готов броситься вниз.

– Да. За это он тоже заплатит, – прорычал Саэм.

До ушей Селены донеслись всхлипывания. Это плакали шлюхи. Не все. Одни молча тряслись, а другие безучастно глядели в потолок. Похоже, они видели не первую жертву Фаррана. И каждый раз это служило напоминанием им и всем остальным: не вздумайте становиться на пути у Жайна. Сколько ужасов видели глаза этих несчастных женщин? Сколько подобных криков слышали их уши?

Когда Селена и Саэм покидали «Склеп», музыканты, подгоняемые страхом, играли на пределе громкости инструментов. А крики снизу все равно были слышны.

Селене хотелось поскорее вернуться домой, однако Саэм настоял на прогулке, и они отправились в общественный сад, разбитый в богатой части города, на берегу реки. Побродив по чистым, усыпанным гравием дорожкам, Саэм тяжело опустился на скамейку, откинул капюшон и спрятал лицо в своих широких ладонях.

– Мы не такие, – не разжимая пальцев, прошептал Саэм.

Постояв, Селена тоже села. Она прекрасно поняла смысл его слов. Те же мысли обуревали и ее, пока они шли сюда. Но ведь их обоих учили не только быстро и искусно убивать. Пытать и калечить людей их тоже учили. Селена умела заживо сдирать с человека кожу. Умела сделать так, чтобы за долгие часы пыток жертва не теряла сознания и отвечала на вопросы. Умела наносить невероятно болезненные удары, после которых не оставалось следов.

Фарран наслаждался болью и страданиями своих жертв. Аробинн был другим. Он внушал своим подопечным: совершивший злодеяние должен в полной мере прочувствовать на себе все то, что испытали его невинные жертвы. В подвалы Башни доставляли убийц, насильников, отрекшихся от Гильдии ассасинов, которые, позарившись на большие деньги, убивали ни в чем не повинных людей. Аробинн заставлял Селену читать о преступлениях каждого из них. Читать вслух, по нескольку раз… пока она не приходила в такое неистовство, что ее разум умолкал, а верх брало желание мстить мерзавцам. Аробинн превращал ее гнев в смертельное оружие, старательно оттачивая. И Селена не противилась.

До поездки в Бухту Черепов она покорно делала все, что требовал Аробинн, и не сомневалась в справедливости его приказов. Она убеждала себя, что осуществляет высшую справедливость. Она лгала себе, утешаясь мыслью, что не перешла опасную черту, ведь убийства и пытки не доставляют ей наслаждения… Эти слова она мысленно повторяла в пыточном подвале под Башней, глядя на ручейки крови, стекавшие по желобу в каменном полу.

– Мы не можем быть такими, – сказал Саэм.

Селена отняла его руки от лица.

– Да, мы не такие, как Фарран. Мы умеем это делать, но это не приносит нам удовольствия.

Саэм глядел на воду. Река была свободна и текла к морю.

– Когда Аробинн приказывал нам делать то же самое, мы ни разу не сказали ему «нет».

– Тогда у нас не было выбора. Теперь есть.

Селена знала: покинув Рафтхол, они создадут свои принципы, отличные от двойной и даже тройной игры, какую всегда вел Аробинн.

Лицо Саэма вдруг исказилось гримасой, и у Селены внутри все оборвалось.

– Мы и сейчас врем самим себе, – тихо сказал он. – Врем, потому что нам страшно признаться: мы тоже чувствовали наслаждение, когда пытали какого-нибудь отпетого мерзавца. Мы тоже верили, что вершим правосудие.

– Да. Было такое. Но мы не переступали черту. Мы никого не пытали без приказа Аробинна. Мы старались, чтобы первый удар становился и последним. А Фарран давно нарушил все правила.

Они с Саэмом не похожи на него. Саэм никогда не стал бы таким, как Фарран, и никогда не станет. Но и таким, как она, ему не бывать. Саэм и не подозревает, сколько в ней темных, потаенных углов и как бывает страшно, когда эта тьма вырывается наружу.

– Как ты думаешь, когда мы умрем, мы понесем наказание за свои дела? – вдруг спросил Саэм, опуская голову ей на плечо.

Селена смотрела на реку. За садом, за богатыми домами и бедными хижинами начинались пристани, окруженные ветхими зданиями и просто лачугами.

– Я думаю, когда мы умрем, боги будут долго ломать голову и решать, что делать с нами.

Саэм удивленно посмотрел на нее и улыбнулся. Селена тоже улыбнулась, и на мгновение мир стал прежним – ясным и понятным… Увы, только на мгновение.

Кинжал негромко повизгивал на точильном камне, и этот звук через руки Селены передавался ее телу. Она расположилась на полу перед камином. Рядом сидел Саэм, склонившийся над пергаментом с картой Рафтхола. Он водил пальцем по городским улицам, в который раз проверяя все места, пригодные к завтрашнему нападению на Фаррана. От камина шло приятное тепло, совсем не лишнее в эту холодную ночь. Языки пламени делали гостиную чем-то похожей на пещеру, по стенам которой метались причудливые тени.