А не садить во глубоки да темны подгреба!»

75. А говорил тут Владимер да стольнекиевьской:

«А говори-тко ты, Добрынюшка Микитиць млад,

Говори где, Добрыня, цево те надобно;

Не сошлю я тя во сылоцьки ф те во дальние,

Не срублю, не сказню у тя буйной головы,

80. Не посажу я тибя да ф темны подгрёба!» —

«А да послушай-ко, Владимер да стольнекиевьской!

А во том где поли было во роздольици

А у тя есь нонь ф цистом поли глубок погрёп;

А в глубину где погрёп сорока сажон,

85. А ф шырину-ту где погрёп да сорока локоть,

А в о<у>жыну* где-ка погрёп да фсё коса сажень.

А <и>шше ес<т>ь в погребу у тя поте<ю>рёмшицёк,

А що по имени Дунай да сын Ивановиць;

А да сидит он у тя ровно пятнаццать лет;

90. А бывал где-ка Дунаюшко по фсем землям

А по фсем где землям, по разным городам,

А служил где-ка Дунай да ноньце фсем королям,

А ише знать тут Дунай да людей фсякиех!»

А говорил де-ка Владимер да стольнёкиевской:

95. «А уш ты ой еси, удалой доброй молодець,

А по имени Добрынюшка Микитиць млад!

А говорил бы ети реци не с уговоркою, —

А срубил я сказнил твою буйну голову!»

А на босу ногу башмацьки да он нахватывал,

100. На одно плецё солопцик фсё натегивал,

Поскоре того брал да золоты клюци,

А выходил где Владимер да на красно крыльцё, —

А закрыцял где Владимер да громким голосом:

«А уш ой еси, клюцьницьки-замоцьницьки!

105. А возьмите-тко вы да золоты клюци,

А откатите каменьё да фсё веть сероё,

А розбросай(те)-тко плитки да фсё зелезные,

А отмыкайте замки вы фсё булатные,

А отпирайте двери да фсё укладные,

110. А выпускайте-тко Дунаюшка на белой свет

А на белой-от свет да на поцесьён пир!»

Да на то ети слуги да не ёслушались:

Да пошли где они да во цисто полё,

Откатили каменьё да фсё горяцеё,

115. Роскинали тут плитки да фсё залезныя,

Отмыкали замки тут фсё бы<у>латные,

Отпирали тут двери да фсё укладные,

А они звали Дунаюшка на поцесьён пир:

«А уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!

120. А пойдём-ко, Дунаюшко, на белой свет

А на белой где свет да на поцесьён пир

А ише хлеба-де, соли тут покушати,

Перевару где пить али зелена вина,

А со князём со Владимером дума думати, —

125. А бес тебя-де, Дунаюшко, нонь пир не йдёт!»

А первой ногой ступил тут на с(ту)пенек он,

А фторой ногой ступил на мать сыру землю.

А проходя идёт Дунай да по цисту полю,

А проходя идёт Дунай да ко красну крыльцю,

130. А проходя идёт Дунай да по новым сеням,

А проходя идёт Дунай да во светлу грыню.

Он веть крест-от кладёт тут по-писаному,

А поклон он ведёт тут по-уцёному;

А ише князю Владимеру целом не бьёт,

135. А целом где не бьёт да головы не гнёт;

А только падал в ноги брату крестовому:

«А те спасибо те, братилко крестовой тут

А на[96] молоды Добрынюшка Микитиць млад!

А не ты мне-ка братилко крестовой был, —

140. А не бывати-то мне, брат, на Святой Руси,

А не видать тут как мне было бела свету,

А не слыхать-то цетья-петья церковного,

А не слыхивать звону да колокольнёго!»

А говорыл тут Владимер да стольнёкиевьской:

145. «А проходи-ко, Дунай да сын Ивановиць,

А садись-ко-се, Дунай, да за дубовой стол

А за дубовой где стол да на поцесьён пир, —

А выбирай сибе место, где те надобно!»

А ише тут-де Дунай да сын Ивановичь

150. А ише выбрал где место, где ёму надобно,

А он пониже-то Илеюшки стары-казака,

А повыше-то Добрынюшки Микитичя.

А наливал-де Владимер да зелена вина

А подавал де-ка Дунаю сыну Ивановицю.

155. Ише стал тут у Дунаюшка фсё тут спрашывать:

«А уш ты выпей-ко, Дунай да сын Ивановиць!»

А наливал где-ка цяру да во фторой тут рас,

Наливал где ему да фсё во третьей рас:

«А-й да послушай-ко, Дунай да сын Ивановиць!

160. «А ишше фсе у нас во городе тут поженёны,

А девици-души красны замуш выданы;

А един я только молодець холост хожу,

А холост-де хожу, я нежонат слову.

А не знаёш ле ты мне-ка да где обрусьници,

165. А обрусьници мне тут супротивници,

Супро(ти)вници мне да красной девици:

А котора щобы девиця стадном стадна

А стадном где стадна да ростом высока,

Тиха-модна походоцька павиная,

170. А тихо-смирна где рець была лебединая,

А оци ясны у её — бутто у сокола,

Церны брови у её — бутто у соболя,

А ресници у её — да два цистых бобра,

А ишше ягодници — да бутто макоф цвет,

175. Лицё бело у её — да бутто белой снек,

А руса коса у ее до шелкова поеса?..»

А говорил тут Дунай да сын Ивановиць:

«А послушай-ко, Владимер да стольнокиевьской!

А во том же во городе во Ляхови

180. У того короля у ляховиньского

А ишше ес<т>ь тут Опраксея-королевисьня;

А сидит она во горёнки едне́шенька,

Она ткёт фсё красеньця да фсё шелковые;

По тобу́роцькам[97] у ее да сизы голубы,

185. А по набилоцькам у ее да ясны соколы,

А по подножецькам у ей да церны соболи!»

А говорил де-ка Владимер да стольнекиевской:

«А юш ты ой еси, Дунай да сын Ивановичь!

А поежжай-ко ты ко городу ко Ляхову

190. А к тому королю да ляховиньцьскому!»

А говорил тут Дунай да сын Ивановиць:

«А послушай-ко, Владимер да стольнёкиевьской!

А ишше как я поеду городу ко