Нина ввалилась в трюм и увидела Чейза, стоявшего возле стены напротив двери. Его руки были прикованы наручниками к трубе. Он не сумел скрыть радости при ее появлении.

— Черт побери, это и впрямь ты!

— Я предупреждала, что приду за тобой, — сказала Нина, расплываясь в улыбке.

Они обнялись, несмотря на торчавшую между ними трубу. Чейз поднял запястья:

— Ладно, стащи с меня чертовы наручники, и мы разберемся с бомбой.

— Ты знаешь, где она?

Чейз показал в другой конец комнаты. Нина посмотрела туда и попятилась от неожиданности, когда меньше чем в десяти футах различила очертания бомбы.

— Ни хрена себе!..

— Только не вздумай к ней приближаться — София предупредила, что там мини-ловушка, и почему-то мне кажется, что она в кой-то веки сказала правду.

Нина подняла лом, пытаясь сообразить, как его просунуть, чтобы разорвать цепь от наручников.

— Может, просто взять и бросить ее за борт?

— Бедным рыбкам это вряд ли придется по душе, — раздался голос Софии с порога.

Нина развернулась, выставив перед собой лом, но увидела в руках Софии направленный на себя пистолет. Волосы у Софии пребывали в полном беспорядке, лицо слегка раскраснелось. На Комосе, стоявшем возле нее, из одежды были только кожаные брюки. Он был тоже вооружен, как и пожилой мужчина в белой форме.

— Ах ты, черт!

— Должна признать, Нина, твое появление здесь удивило и впечатлило меня даже больше, чем возможность лицезреть Эдди, шныряющего по моей подводной базе. — София замолчала, на ее лицо легло задумчивое выражение. — Гм… «моя подводная база»… Звучит прямо как в фильме про Джеймса Бонда, верно?

— Как ты узнала, что я здесь? — спросила Нина, которой было вовсе не до смеха.

— Несколько минут назад мы поймали сигнал бедствия. Компьютер выдал сообщение о том, что это одно из наших… точнее, одно из принадлежавших Рене судов. Та смехотворная субмарина, на которую он спускал слишком много денег.

— Я бы поспорила, — покачала головой Нина. — Она оказалась довольно полезным вложением средств. Доставила меня сюда, например.

— Да уж, лодочка тебе помогла.

София переступила через порог и махнула пистолетом, приказывая положить на пол лом. Нина неохотно повиновалась, после чего подняла руки.

— Я сразу сообразила, кто пожаловал. Никто, кроме тебя, не совершил бы такого безрассудства. А потом наш человек обнаружил следы на ковре в салоне, так что оставалось только посмотреть, куда они нас приведут.

Нина хмыкнула:

— Великолепно, Шерлок. — Она метнула быстрый взгляд на Комосу и заметила пирсинг и блестящие капельки пота, усеивающие его обнаженную грудь. Затем обратила внимание на натянутую в спешке одежду Софии. — Прости, что помешала совокуплению.

— Эй, мне вовсе не интересно слушать об этом, — пожаловался Чейз.

София улыбнулась:

— Не беспокойся, Эдди, конец близок. Приковать ее! — велела она Ленарду. Тот вынул из кармана пару наручников и двинулся было к Нине, чтобы пристегнуть ее рядом с Чейзом. Но София остановила капитана: — Нет, подальше. Вон там. — Она ткнула в сторону вертикально идущей трубы в другой части трюма.

— Может, просто прикончить их? — недовольно пророкотал Комоса.

София провела рукой по его груди.

— Скоро, скоро, Джо. Знаю, тебе не терпится, но мне приятна мысль о том, что самыми первыми жертвами нашей бомбы станут мой бывший муженек… и его верная сучонка.

— Знаешь, — произнес Чейз, когда Ленард приковал руки Нины к трубе, — обычно все обиженные бывшие жены довольствуются тем, что вырезают промежность в брюках своих бывших. А вовсе не взрывают целый город!

— Прощай, Эдди! — София повернулась к выходу.

Ленард подобрал лом и последовал за ней.

Комоса дождался, когда они уйдут, затем двинулся к Чейзу и со всей силы врезал ему в лицо.

— Мой прощальный подарок, — сказал он и вышел.

— Ты как? — спросила Нина.

Чейз выплюнул кровавый сгусток — зуб, который зашатался еще в Ботсване, теперь окончательно выпал.

— Что ж, он избавил меня от поездки к стоматологу. Так что подарок что надо — долларов на двести потянет.

— Бог ты мой, — тихонько проговорила Нина, опустившись на пол. — София и впрямь собирается взорвать Нью-Йорк…

— Что бы там она ни болтала, отчаиваться рано. У нас еще есть время. Надо просто бороться, не опускать руки.

Нина громыхнула наручниками по трубе.

— Какие предложения?

— Что ж… — Чейз задрал голову и посмотрел на свою трубу. — Вообще-то никаких. А у тебя?

Нина уныло покачала головой, затем попыталась подвинуться к Чейзу. Он сделал то же, но они не смогли даже прикоснуться друг к другу ногами.

— Нет! — воскликнула Нина, внезапно почувствовав прилив гнева. — Нет, черт побери, нет! — Она принялась молотить по палубе ногами, отчаянно захотев почувствовать его тепло. Потом сдалась и съежилась рядом с трубой.

— Нина… — печально прошептал Чейз.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять и утешить ее, но даже в этом ему отказали. Он отвернулся и посмотрел на бомбу. Счетчик безжалостно тикал, отсчитывая драгоценные секунды.

Меньше семи часов до взрыва…

Нью-Йорк

День обещал выдаться погожим.

Солнце карабкалось вверх на востоке, утреннее розовое небо без единого облачка постепенно окрашивалось в голубые тона. Предрассветные тени пронизывали раскинувшиеся районы Большого Яблока. В самом его сердце обращенные на восток фасады небоскребов купались в золотистом сиянии.

В Нью-Йорке уже вовсю бурлила жизнь. К половине девятого улицы заполнились машинами, в воздухе звучал утренний хор Манхэттена — не пение птиц, а рев клаксонов. Народ потоком хлынул на остров, наводняя каждый этаж его внушительных башен. Мотор мировой финансовой власти мало-помалу набирал обороты.

В семи милях к югу от Манхэттена тяжелый пролет моста Верразано-Нэрроуз, соединяющего Бруклин и Стейтен-Айленд, отмечал разделительную линию между Атлантическим океаном и нью-йоркской гаванью. Ежедневно под ним проходили десятки судов, и лишь немногие привлекали внимание случайных прохожих.

«Император океанов» был одним из таких судов.

София стояла на мостике яхты, наблюдая, как корабль плывет по проливу Нэрроуз и огибает выступающий прибрежный район Бруклина — Бэй-Ридж. Впереди лежал Губернаторский остров, а за ним в лучах утреннего солнца купались сверкающие шпили Манхэттена.

— Словно пылают, — произнес Комоса с нотками благоговения в голосе.