Фестина задумчиво посмотрела на меня.

– Теперь ты в состоянии даже шутить по этому поводу. – Она улыбнулась. – Я думаю, Весло, из тебя получится очень интересная женщина.

Не знаю, кто из нас первым раскрыл другому объятия; не имеет значения, поскольку я очень хотела, чтобы это произошло. И, обнимая свою дорогую подругу, я не испытывала робости, не чувствовала себя глупой – хотя бы самую малую миллисекунду.

Я встретила Весло у залитого лунным светом озера, поздним вечером того дня, когда убила своего лучшего друга. Она была высокая, грустная и невероятно прекрасная: словно статуэтка в стиле ар деко, отлитая из чистейшего стекла.

Да, это так: она оказалась сделана из стекла. Я видела сквозь нее побережье, луну, весь мир.

Думая о ней, я не могу не воспринимать ее стеклянное тело в качестве метафоры – например, эмоционально она тоже была прозрачна, как стекло. Если она сердилась, то не сдерживала свою ярость; если пугалась, то дрожала; если страдала от одиночества, то плакала. Открытая, как дитя… и люди, плохо знающие Весло, часто ошибочно считали ее ребячливой и даже глуповатой. На самом деле ни одно из этих определений к ней не подходило, потому что она была совершенно взрослой женщиной с очень высоким коэффициентом умственного развития (освоила английский всего за несколько недель и бегло говорила на этом языке). А то, что Весло постоянно заявляла о своем превосходстве над «непрозрачными» людьми, являлось проявлением не высокомерия, а печали, скрытой глубоко в сердце, попыткой убедить себя, что и она чего-нибудь стоит в этой вселенной. Она была хрупкой, как стекло. Не физически, конечно: тело, которое почти невозможно разрушить (даже, к примеру, утопив), невосприимчивое к болезням и длительному голоданию (с помощью процесса фотосинтеза она могла поглощать энергию непосредственно от ближайшего источника света). Она была сильная, быстрая, энергичная. Однако в умственном отношении Весло оказалась близка к распаду. Ее народ был создан неизвестными чужаками тысячи лет назад, по образу и подобию homo sapiens, но по какой-то ошибке создателей (умышленной или случайной) у всех до одного стеклянных людей к пятидесяти годам мозг прекращал свою работу. Сначала их одолевала скука, потом нарастала вялость, а в итоге наступало оцепенение, сон, пробудить от которого могли лишь чрезвычайные меры, да и то всего на несколько минут.

Весло находилась уже у края этой пропасти. Стеклянные люди не умирали, они просто уставали, превращались в нестареющие статуи, живые, но спящие. Для Весла приближался возраст, когда мозг должен был предать ее. Она сражалась со своей судьбой, отвергала ее, негодовала; и потом получилось так, что в конце туннеля забрезжил свет. Спасая свой мир от угасания, она пожертвовала собой, прыгнув с восьмидесятиэтажной башни и увлекая за собой безумца, задумавшего уничтожить ее планету. Увидев ее тело, распростертое на мостовой, я расплакалась, но утешала себя тем, что, избрав смерть, Весло избежала худшей участи – постепенного угасания своей личности, скатывания в унылое забытье.

Даже стекло подвержено воздействию времени: линзы темнеют, зеркала мутнеют.

Однако я оказалась не права. То падение не убило Весло – она оказалась настолько прочна, что это просто не поддается воображению. Такое стекло называют пуленепробиваемым. И теперь, когда она вернулась, преследуемая чужеземными созданиями, которым есть что скрывать, возникает вопрос: успеет ли она спасти нуждающихся в помощи до того, как сон разума одолеет ее?

Убегать от чужаков, увертываться от выстрелов, пытаться понять, что, черт возьми, происходит, прежде чем всех перебьют…

Эй, просто как в старые добрые времена!