* * *

Когда к нему вернулось сознание, взгляд через отверстие в стене каюты показал, что они находятся на полпути от Священного Города. Он проспал два дня и одну ночь. Позаимствовав кое-что из корзины с фруктами (по всей вероятности, припасенной здесь для купца из Пеша), он приступил к расшифровке записей тонга. Шифр оказался довольно сложным, но не настолько, чтобы Мастер не сумел его разгадать, тем более что впереди были три дня вынужденного бездействия. Он видел, что письмена располагались четырьмя столбцами, и предположил, что каждая запись представляет собой набор сведений четырех видов: дату заключения контракта, согласованную сумму оплаты, имя намеченной жертвы и имя особы, заказавшей убийство. Рядом почти со всеми, за исключением самых последних по времени, стояли отметки о выполнении.

Аракаси стал просматривать записи в обратном порядке, переходя от более поздних к более ранним, пока не обнаружил еще одну строку без такой отметки. Он предположил, что здесь зашифрованы имена Мары из Акомы как мишени и Десио Минванаби как заказчика. В еще более давнем контракте без отметки, по-видимому, также должно было значиться имя Мары, но оплачивал то покушение не Десио, а его отец — Джингу. Сопоставление букв показало, что кодом предусмотрен сложный порядок подстановки с видоизменением ключа при каждом следующем использовании.

Час за часом проводил Аракаси за изучением записей, отбрасывая одно решение за другим. Однако по истечении полутора суток он начал распознавать общую систему изменения ключа.

К моменту прибытия в Кентосани он успел расшифровать весь журнал и несколько раз пересмотреть заново содержание этого документа. Он раздобыл у капитана перо и бумагу и приготовил для Мары ключ к секретным письменам. Записывать расшифрованные сведения Мастер не стал, на тот случай если журнал попадет в другие руки. Однако он отметил одну строку, которую обнаружил с глубоким огорчением: к ее содержанию требовалось привлечь внимание госпожи.

Барка подошла к пристани. Не дожидаясь, пока ее владелец по всем правилам пришвартует судно, Аракаси перепрыгнул с палубы на причал и растворился в толпе.

Он задержался лишь затем, чтобы приобрести подобающую одежду, и направился во дворец. У входа, где стояли на посту Имперские Белые, он претерпел мучительную пытку ожидания, пока его послание передавалось от одного слуги к другому и наконец достигло ушей Мары. Будь у него побольше хитрости или времени, он мог бы гораздо скорее проникнуть к ней, в очередной раз воспользовавшись чужой личиной. Но свиток, который он нес, был слишком важен, и он не смел подвергать себя риску быть убитым Имперскими Белыми, которые могли принять его за злоумышленника.

Когда наконец его проводили к Маре, в ее личный уединенный сад, она встретила его улыбкой, хотя на нынешней стадии беременности уже не могла подняться на ноги, чтобы приветствовать верного сподвижника.

Он поклонился и с чувством, которое противоречило его обычной сухой сдержанности, произнес:

— Госпожа, дело сделано.

Перемена в повадках Мастера не укрылась от Мары. Ее глаза расширились, и, отослав слуг, она подала Аракаси знак, чтобы он сел на скамью рядом с ней.

Аракаси повиновался и вручил своей хозяйке сверток, закутанный в несколько слоев шелка. Сняв обертку, она увидела свиток, перехваченный красными лентами и украшенный печатями в виде цветка камои.

Мара спросила:

— Тонг уничтожен?

В голосе Аракаси прозвучала небывалая усталость:

— Почти. Осталось уладить одно небольшое дело. Мара взглянула на незнакомые письмена, увидела ключ расшифровки и отложила журнал в сторону для последующего изучения.

— Аракаси, что тебя гнетет?

Мастер с трудом подбирал слова:

— Я открыл нечто… о себе самом, госпожа… во время этого путешествия.

— Он набрал полную грудь воздуха. — Я больше не могу оставаться тем человеком, которым был раньше… Нет, я уже не тот человек, которым был раньше.

Подавив искушение взглянуть ему в глаза, Мара ждала продолжения.

— Госпожа, в такие дни, когда нас поджидают самые грозные опасности — и со стороны Ассамблеи, и со стороны Джиро Анасати… я не уверен, что сумею оказаться на должной высоте, когда настанет пора противостоять этим опасностям.

Мара мягко, с сочувствием коснулась его руки:

— Аракаси, я всегда восхищалась твоей выдержкой и неизменно получала огромное удовольствие, когда ты таинственным образом появлялся в поместье — то в одном обличье, то в другом. — Кажущаяся легкость ее слов не скрывала, что все это говорится всерьез. — Но за каждым таким переодеванием стояла целая история исполненного долга, ради которого ты рисковал и терпел мучения.

Аракаси сообщил:

— Погибла одна девушка.

— Кто? — спросила Мара.

— Сестра другой девушки. — Раздираемый сомнениями, Аракаси не решался продолжать.

— Она для тебя много значит, эта другая девушка?

Аракаси поднял глаза к зеленому келеванскому небу над садом, вызывая в воображении лицо, которое являлось попеременно то в образе насмешницы-куртизанки, то умирающей, объятой страхом девочки:

— Не знаю. Я никогда не видел никого подобного ей.

Прошло несколько секунд, прежде чем Мара нарушила молчание:

— Я сказала, что восхищаюсь тобою, как никем другим из моих сподвижников.

— Она все-таки взглянула ему в глаза. — Но мне казалось, что ты вообще не нуждаешься ни в чьей привязанности.

Аракаси вздохнул:

— Говоря по правде, госпожа, я тоже считал себя свободным от каких бы то ни было привязанностей. Но теперь я не знаю, так ли это.

— У тебя такое чувство, что Мастер тайного знания, состоящий на службе у Акомы, не может позволить себе такую роскошь, как дружба?

Аракаси энергично встряхнул головой:

— Да, не может, и это ставит перед нами проблему не из легких.

— И насколько же эта проблема трудна?

Аракаси встал, словно мог обуздать собственное смятение, если будет двигаться.

— Единственный человек, который достаточно искусен, чтобы обеспечить твою безопасность, окажись он на моем месте… к несчастью, именно этот человек пытается тебя уничтожить.

Мара взглянула на него, и в глазах у нее сверкнула веселая искорка.

— Чимака из Анасати?

Аракаси кивнул:

— Я должен продолжать начатое — выявить его агентов и покончить с ними.

— А что же насчет незавершенного дела с Камои? Аракаси видел, что она жаждет услышать всю историю, и потому рассказал ей о своем путешествии на юг, завершившемся смертью Обехана. Он упомянул о том, что существование куртизанки по имени Камлио представляет опасность для Акомы: