«Я мог бы убить ее за секунду», – подумал он и удивился, насколько абсурдной показалась ему эта мысль.

Когда Кен подошел ближе, Кларк подняла на него взгляд и тихо сказала:

– Я ненавижу это место.

– Я знаю. – Он прислонился к стене и опустился рядом.

– Это не мой дом, – продолжила она. – Есть только одно место, которое было моим домом.

На глубине трех тысяч метров в Тихом океане. Прекрасная темная вселенная, полная чудовищ и чудес, которой больше нет.

– А что это такое вообще – дом?

Это был голос Ахилла. Лабин оглянулся на него.

– Элис тут пошарила по всяким каналам, можно сказать, политическим, я на такие обычно и внимания не обращал. – Дежарден постучал пальцем по виску. – Она нашла кое-какие интересные новости о морских перевозках, и они поднимают интересный вопрос: что же такое дом? Там, где твое сердце, или где живут твои родители?

Лабин посмотрел на Лени. Та взглянула в ответ. Оба промолчали.

– А, ну и ладно. Ответ в общем-то не важен, – сказал Дежарден. – Похоже, вы так и так вернетесь.

Срединно-Атлантический хребет – дерьмовое место, чтобы растить детей, подумалось Патриции Роуэн.

Конечно, они с самого начала не купались в возможностях и по сути выбирали из трех вариантов: построить убежище на суше и довериться обычным технологиям карантина; сбежать на орбиту или укрыться за тем самым холодным, тяжелым барьером, который оберегал Землю четыре миллиарда лет, пока Н’АмПацифик не пробил дырку в мировом презервативе.

Они проанализировали каждую альтернативу со всех точек зрения. Вариант с космической базой был самым затратным и оказался бы наиболее уязвимым, случись кому-нибудь на Земле возжелать мести: орбитальные станции – довольно приметная мишень, а среди тех, кто остался внизу, уж точно нашлись бы не слишком милостивые личности, которые с удовольствием отправили бы вслед корпам парочку ядерных зарядов. А если бы технологии наземного карантина справлялись с задачей, то все они вообще не очутились бы в такой ситуации; этот вариант, наверное, обсуждался только из-за бюрократической страсти к коллекционированию всех возможных вариантов. Либо кто-то просто мрачно пошутил.

Существовал и четвертый вариант – корпы могли остаться и встретить Бетагемот вместе с остальным миром. В конце концов, им сделали все необходимые модификации. На суше им бы не грозил тот… распад, который ждал всех остальных. Никаких выпавших волос и отслаивающихся ногтей, сочащихся гноем нарывов и конечностей, разваливающихся в суставах. Ни слепоты, ни язв. Ни эпилептических конвульсий, когда истлеет изоляция на нервной системе. Ни внутренних органов, превратившихся в кашу. Ни тысяч болезней, вызванных условно-патогенными микроорганизмами, названия которых обычно писали в графе «предварительная причина смерти». Они могли остаться и посмотреть, как умирает человечество, а когда погибнет биосфера, синтезировать себе пищу из неорганики.

Впрочем, эта альтернатива всерьез не обсуждалась.

«Мы бежим не от Бетагемота. Мы спасаемся от собственных граждан».

Все на «Атлантиде» знали об этом, хотя и не говорили. Они видели разгневанные толпы из окон своих пентхаусов, видели, как по экспоненте времени растет количество бунтов. Бетагемот вкупе с мемом Кларк – достаточно серьезная угроза, убедительная ролевая модель, и внезапно с каждым новым днем революция стала подбираться все ближе.

«Нам повезло, что мы вовремя убрались», – подумала Роуэн.

Да, убрались и теперь оказались здесь. Несколько сотен корпов, вспомогательный персонал, семьи и избранные прихлебатели термитами закопались на трехкилометровой глубине в запутанной системе титаново-фуллереновых сфер, в безопасности от внешнего мира. Их видели только те, кто обладал самыми зоркими технологическими глазами и самыми мощными средствами разведки. Риск вполне допустимый: большинство из таких уже спустились сюда.

На «Атлантиде» были довольно высокие потолки, два спортзала, шесть оранжерей и садов, предусмотрительно рассредоточенных по комплексу на случай потери из-за маловероятного локального взрыва. Резервуары для ацефальных органклонов с удлиненными теломерами. Три электростанции, подпитывающиеся от небольшого геотермального источника, – гарантированно незараженного Бетагемотом, разумеется, – находились на вполне безопасном расстоянии в 1200 метров от «Атлантиды», на другой стороне гряды, прикрывающей комплекс. И где-то там, на этом отвесном базальтовом склоне, образовалась настоящая свалка из еще не собранных частей станции. Там лежали библиотеки, игровые площадки, общественные центры, их отложили про запас, на будущее, чуть менее скованное скоростями, продиктованными трусостью и малодушием. Пока же Роуэн слышала, как жители «Атлантиды» постоянно жалуются на тесноту.

Та обременяла ее куда меньше, чем остальных. Патриция видела технические параметры рифтерских станций.

Время было за полночь. Огни в коридорах приглушили, устроив жалкую пародию на природную смену дня и ночи; большинство обитателей, принимая условность, отправились по каютам. Муж и дети самой Роуэн спали. Сама она по какой-то причине не могла заставить себя участвовать в обмане. Какой смысл? Теперь, когда световой период не калибровал гипоталамус, естественный цикл сна и бодрствования отправился в странствие по циферблату. Здесь не было солнечного света. Больше они никогда его не увидят. Ну и Бог с ним.

«Но они говорят, это временно. Что-нибудь одолеет Бетагемот, или мы научимся жить с ним. Эта глубокая мрачная яма – всего лишь убежище, а не судьба. Мы вернемся, мы вернемся, мы вернемся…»

Ну-ну.

Иногда огромным усилием воли ей почти удавалось закрыть глаза на все те шаткие подпорки и ниточки, на которых держались эти обнадеживающие мечты. Но обычно это было слишком трудно сделать, и она часами бродила по пустым сумеречным коридорам, пытаясь не замечать собственной ностальгии. Так Патриция брела и сейчас.

Иногда она проходила мимо иллюминаторов и останавливалась. На «Атлантиде» было еще кое-что, чего не имели рифтеры: прозрачные параболические пузыри, устойчивые к всесокрушающему давлению. Конечно, вид открывался так себе, восторгаться нечем. Косоугольник каменистого дна, отражающийся в тусклом свете смотрового окна. Периодически мерцающие звезды, неутомимо сверкающие маяки, указывающие, что «тут проходят линии высокого напряжения», а там стоят «строительные материалы». Изредка мелькал макрурус или какое-то столь же неприметное создание. Никаких монстров. Тут ничего даже отдаленно не напоминало прожорливых светящихся хищников, которые когда-то изводили рифтеров на станции «Биб».

А в остальном вокруг царил плотный, непроницаемый мрак.

Иногда Роуэн смотрела в эту непроглядную пустоту и теряла счет времени. Раз или два ей даже показалось, будто снаружи что-то глядит на нее в ответ. Наверное, воображение. Ее собственный зеркальный образ, отброшенный неожиданным изгибом каплевидного плексигласа.