Способности программ А и Б к шахматам различаются, и то, “могла ли [каждая из программ] поступить иначе”, прекрасно описывает один из аспектов этого различия. Что насчет их моральной компетентности? Когда люди говорят о других людях, поступивших плохо, что “они могли бы поступить иначе”, и используют это в качестве оправдания, чтобы не прощать их, но при этом соглашаются, что другие люди в подобных обстоятельствах не могли поступить иначе, и тоже оказываются правы – это не зависит от того, истинен ли детерминизм. Они указывают на реальное различие в моральной компетентности, которое не зависит ни от индетерминизма, ни от детерминизма, и этим может объясняться различие нашей реакции.

Чтобы лучше понять это, встанем на место программиста, который разработал программу Б. Он хочет узнать, не нашел ли он слабое место программы Б. Вот партия, в которой не проведенная вовремя рокировка стоила программе Б победы; номогла ли программа Б провести рокировку в нужный момент? Если для этого нужно было только переключить один-единственный бит в генераторе случайных чисел, то, возможно, улучшать программу не требуется. В половине случаев в подобных обстоятельствах программа Б будет проводить рокировку, и, возможно, на большее не стоит и надеяться. Программа всегда должна время от времени использовать случайные числа (будто бы подбрасывая монетку), чтобы прерывать поиск и продолжать партию, а следовательно, всегда будут случаи, в которых случайное число будет обрывать поиск прямо накануне открытия. Обратите также внимание, что ситуация не улучшится, если мы дадим программе Б (или программе А) квантовый генератор случайных чисел, скажем счетчик Гейгера, который выдает биты на основании неопределенных траекторий субатомных частиц. Что бы мы сказали о программе Б, если бы она не провела рокировку из-за единственного нуля, на месте которого могла бы быть единица? Если квантовый генератор чисел выдает ноль, программа Б проводит рокировку; если же он выдает единицу, программа Б не проводит рокировку. “Программа Б могла бы сделать рокировку”, – замечает наблюдатель, когда появляется единица. Да, но программа Б не вольна поступать как ей вздумается. В серии партий, где возникает подобная возможность, в половине случаев программа Б будет проводить рокировку, а в другой половине – не будет, и неважно, использует она при этом генератор “истинно” или “псевдо-” случайных чисел. Философ Дэвид Уиггинс (1973, p. 54) однажды написал о “вселенской несправедливости” детерминизма, но наш насос интуиции о компьютерном шахматном турнире демонстрирует такую же “вселенскую несправедливость” индетерминизма. Программа Б пребывает “во власти” своего генератора случайных чисел или своего генератора псевдослучайных чисел. (Само собой, как и программа А – и как и все мы.) Нет никаких оснований делать выбор в пользу генератора истинно случайных чисел – если только вы не собираетесь играть в шахматы со всесведущим Богом, который насквозь видит ваш генератор псевдослучайных чисел и планирует свои ходы соответствующим образом!

Итак, мы все еще не видим причин желать, чтобы индетерминизм был реален. Возможно, нам достаточно и той свободы воли, которую мы можем получить без вмешательства индетерминизма. Вот другая возможная причина:

Нет. Как именно изменить будущее? Сделать его не таким, каким оно собиралось стать, а таким, каким оно собирается стать? Вы не можете изменить будущее точно так же, как не можете изменить прошлое. Эта мысль не выдерживает критики. Тогда:

Почему кажется, что мы хотим изменить будущее? Потому что мы хотим иметь возможность предвидеть катастрофы и предпринимать какие-то шаги для их предотвращения. И мы можем делать это вне зависимости от индетерминизма. Если кто-то швырнет в вас кирпич, а вы заметите это и пригнетесь, вы сможете избежать удара кирпичом. И это прекрасно. Должно ли было случиться это столкновение? В некотором роде да, ведь кирпич явно летел прямо вам в голову, но вы заметили его (вас заставил заметить его отраженный свет, который вы уловили глазами, после чего ваш мозг рассчитал риск и был вынужден предпринять меры) и потому избежали удара. Само собой, если бы вы хотели избежать избегания (если вы нашли какую-то причину, по которой вам показалось выгоднее принять удар), вы могли бы поступить именно так. Какой-то наблюдатель, возможно, не сумел бы сказать до последней секунды, примете вы удар или нет. И он бы проиграл, если бы сделал ставку на то, что вы пригнетесь. Мы вернулись к нашей причине стремиться к непредсказуемости, которая не требует индетерминизма.

Что дает нам этот насос интуиции? Он берет знакомую фразу “не мог поступить иначе” и показывает, что, вопреки широко распространенному, но плохо взвешенному мнению, ее значимая вариация не зависит от реальности индетерминизма. Даже если какое-то из значений фразы “не мог поступить иначе” несовместимо с детерминизмом и при этом имеет важность с моральной точки зрения – а не представляет собой исключительно метафизический курьез, – его только предстоит обнаружить, после чего бремя доказывания будет лежать на тех, кто так считает. Еще одно “очевидное” соображение при ближайшем рассмотрении оказалось не таким уж и очевидным.

Пока что мы рассматривали ситуации элементарного выбора, не предполагающего никакой моральной ответственности: игру в “камень, ножницы, бумагу”, шахматные ходы и уход от удара кирпичом. Возможно, индетерминизм действительно желателен только тогда, когда мы подвергаем анализу наши попытки быть моральными агентами, а не просто интенциональными системами наподобие шахматных компьютеров и выпрыгивающих газелей. Так полагали многие мыслители. По их мнению, описанные ранее упражнения лишь отвлекают от главной проблемы. Ниже приводится четкое изложение того, что ряд мыслителей считает первостепенным. Формулировкой мы обязаны философу Галену Стросону (2010):

Первое утверждение неоспоримо: в “то, какой вы есть”, включается и ваше состояние в конкретный момент времени, как бы вы в него ни вошли. Каким бы ни было это состояние, ваши действия вытекают из него обычным, не чудесным образом. Во втором утверждении сообщается, что вы не можете нести “конечную” ответственность за свои действия, если только не несете “конечную” ответственность за то, как вы вошли в это состояние, по крайней мере в некотором отношении. Однако, согласно пункту (3), это невозможно.