Брижит это тоже мало удовлетворило, и она, для пущей важности, решила воспользоваться своим громким именем. Брижит растрезвонила об этом случае по всей стране, и сочувствующие ей люди приходили в ужас, что такое возможно и, главное, что полиция проявила такое преступное равнодушие, такую вопиющую апатию, словно позабыв о том, что такое справедливость.

Через четыре дня бедняга-пастух был избит до полусмерти какими-то тремя типами в плащах, в руках у которых были бейсбольные биты.

Разумеется, ни у кого язык не повернулся утверждать, будто Брижит каким-то образом причастна к этому избиению. Однако никто в Сен-Тропезе не усомнился в том, что это не что иное как règlement de comptes — что на гангстерском жаргоне означает «сведение счетов».

Однако Брижит это было совсем ни к чему. Ей было глубоко наплевать на бедолагу-пастуха. Она болела душой исключительно за животных, не в силах смириться с той вопиющей жестокостью, которой стала свидетельницей, переживая, что все это может повториться опять. Брижит отправила гневное послание на имя раматюэлльского мэра, в котором частично возлагала на него ответственность за то, что, как представитель власти, он не сумел предотвратить злодеяние. В свое оправдание мэр робко попенял на законодательство, где отсутствует соответствующая статья, которая позволяла бы изгонять бродяг с самовольно занимаемых ими домов.

Брижит не позволяла замять эту историю. Кому-то она написала, другим — позвонила лично, чтобы ни у кого не осталось сомнений на тот счет, что ее возмущению нет предела. Она твердо решила идти до конца. Однако, столкнувшись с равнодушием властей, Бардо вскоре ощутила собственное бессилие — как говорится, плетью обуха не перешибешь.

Примерно в 8 часов вечера, в субботу 14 ноября, ровно через две недели после кровавого побоища в Сен-Ам, Брижит смешала свое обычное успокоительное со стаканом вина, а через несколько мгновений лишилась чувств.

Ее муж, который, кстати, являлся таковым всего как три месяца, вызвал скорую. Брижит в срочном порядке доставили в клинику «Оазис», где ей было сделано промывание желудка.

Как только жизнь ее была вне опасности, Бернар д'Ормаль сделал заявление для прессы. По его словам, Брижит страдала от крайнего переутомления, которое оказалось усугублено ее переживаниями по поводу массовой гибели животных. Д'Ор-маль отрицал, что то была очередная попытка самоубийства. «Она хранит подобные вещи в себе, — замечает он, — копит до тех пор, пока ей становится невмоготу. А ведь это не может не отразиться на ее состоянии».

«С ней мне довелось пережить удивительные минуты», — замечает Ален Бугрен-Дюбур.

Когда ему было 10 лет и он был еще слишком юн, чтобы попасть в кинозал, где демонстрировалась лента «И Бог создал женщину», Ален основал клуб защитников животных. В те времена подобное начинание было для Франции в новинку. Когда мальчик подрос, его заинтересовала естественная история, и он начал выступать в школах, предупреждая об опасности загрязнения окружающей среды, об исчезновении видов и, в конечном итоге, его каким-то чудом занесло на телевидение.

Сегодня его телепрограммы, посвященные животным, одни из самых популярных во Франции.

Бугрен-Дюбур познакомился с Брижит, когда она отправилась в торосы спасать котиков. Они нашли друг в дружке родственную душу, и когда Брижит разошлась с Мирко, их дружба переросла в роман. Сила их совместных интересов была такова, что Бугрен-Дюбур — один из немногих бывших ее любовников, с которым она до сих пор поддерживает контакты.

«Вначале, — поясняет он, — люди говорили, что она лишь затем взялась защищать животных, поскольку это привлекает к ней внимание со стороны прессы. Мол, она больше не снимается, и это единственно доступный для нее способ оставаться в центре всеобщего внимания. В то же самое время ежедневно со всех уголков света к ней поступали просьбы об интервью. Ежедневно находились люди, которым было интересно узнать ее мнение. Но она всем без исключения отказывала. Вот так, она отказывалась от интервью, не желая, чтобы вокруг нее поднимали шумиху, и все равно находились те, кто утверждал, что она лишь потому защищает животных, чтобы избежать полного забвения».

Не будет преувеличением сказать, что, когда Брижит и Бугрен-Дюбур познакомились, они обрели в лице друг друга надежную опору, способную помочь им обоим поднять свою деятельность по охране и защите животных на новый уровень. Брижит помогала Алену войти во вкус этой деятельности. Он же, в свою очередь, сумел убедить ее, что если вы рассчитываете на успех, одной только личной увлеченности недостаточно.

По его словам, «Брижит целиком отдавала себя любимому делу. В самом начале, стоило ей узнать об очередной жестокости, как ей казалось, что достаточно во всеуслышание заговорить об этом. Бардо полагала, что, сорвав завесу молчаний, она уже одним этим способна решить проблему. Она ненавидела изучать документы. Вся эта бумажная работа, весь этот сбор материалов нагоняли на нее скуку. С течением времени она усвоила для себя истину, что успеха невозможно добиться, не поработав как следует головой. Мало-помалу она досконально изучила все, что связано с проблемой охраны животных. И хотя Брижит не утратила боевого духа, теперь ей стало понятно, что одними только истошными воплями и причитаниями по поводу творимых зверств делу не поможешь. Теперь она чаще пускает в ход имеющиеся у нее знания и опыт и пытается вступить в диалог».

Ну а поскольку знаний и опыта ей теперь не занимать, она наконец сумела обрести ту уверенность в себе, которой ей страшно не хватало в бытность кинозвездой.

По словам Бугрена, «в те дни она была мифом. Сегодня она — реальность».

Одной из сильных ее сторон, по его мнению, является здравый смысл. «Порой люди разевают от удивления рты, стоит лишь ей сказать что-нибудь, особенно что-нибудь резкое или такое, что представляется на тот момент совершенно невероятным — в ее устах все сразу обретает смысл. Она мыслит в высшей степени логично. И частенько ошарашивает этим тех, кто привык видеть в ней лишь бывшую актрису не первой молодости. Но надо отдать ей должное: в том, что касается общественного мнения, ей удалось убедить людей в серьезности своих намерений. Безусловно, найдутся такие, кто скептически относится ко всем ее заявлениям, немало людей убеждены в том, что ей, в первую очередь, следовало бы позаботиться о людях и лишь затем думать о животных. Но даже те, кто критикуют ее, в конечном итоге вынуждены признать, что она в высшей степени честна как в своих словах, так и в поступках».

Стремясь убедить власти, что без поддержки свыше им никак не обойтись, Брижит и Бугрен-Дюбур в октябре 1984