- Что, впрочем, не отменяет того факта, что ваших людей следует похвалить за задержание молодого человека. Моей ловушки могло не хватить. Она всего лишь помешала ему пустить в ход магические способности.

Филипп по-прежнему молчал, и все остальные согласились с такой постановкой вопроса. Рита словно во сне смотрела, как Дюваль надел на него какую-то хитрую штуку – на правую руку и на шею, и он не сопротивлялся. А потом маг-следователь поклонился всем остающимся и проследил, чтобы Филиппа вывели в прихожую.

- Госпожа Маргарита, выпустите нас, пожалуйста, - попросил он оттуда.

Ох, двери-то не видно. Рита поднялась, опираясь на стол – ноги толком не держали – и пошла отпирать дверь.

Поганец Филипп не посмотрел на неё ни разу и не сказал на прощание ни слова.

И вот что это было?

Она вернулась в столовую и плюхнулась на стул.

- Господа и дамы, кажется, я ночую сегодня здесь. Это ж тоже мой дом, так?

- Да, госпожа Маргарита, это разумно, - грустно сказал кот. – Я свяжусь с госпожой Клодетт и предупрежу, чтоб нас не ждали до завтра.

- И правильно, - кивнул граф. – Госпожа Маргарита, могу я что-то сделать для вас?

- Да, можете, - закивала она. – Кого он взорвал, расскажите?

- Он ничего вам не рассказал? Немудрено, принадлежность к террористическим организациям строго карается, а он был пойман, можно сказать, за руку, - вздохнул граф. – Это были деятели подобной же организации, занимающиеся уничтожением магов. Их весьма грамотно выследили коллеги молодого человека и в свою очередь уничтожили – пока они не дотянулись до кого-нибудь ещё.

Тьфу ты, может лучше, когда просто политика? А не когда революционеры – это те, кто против магов, или же наоборот – против простецов? И вообще, дерьмо эти ваши революции.

Кажется, Рита сказала всё это вслух. Граф усмехнулся.

- Согласен с вами, госпожа. Проблемы нужно решать другими путями. Жаль, что никто не объяснил это вашему молодому человеку.

- Ох, кажется, тут нужно объяснять мне. Во что такое я опять вляпалась.

- Давайте уже завтра, госпожа Маргарита? – влез Валентин. – Потому что сегодня на вас лица нет, и ноги вас не держат. Вы сделали большое и хорошее дело, я был неправ, сомневаясь, а вы правы. Но сейчас вам нужно отдыхать, чтобы завтра продолжать.

- А я, с вашего позволения, загляну утром. И мы поговорим,  - улыбнулся граф.

- Приходите, - кивнула Рита.

Граф ушёл, госпожа Анна с Луизой ушли – почтенная дама тоже очень устала. Люся приготовила Рите постель в спальне, которую та называла про себя спальней господина Люсьена, с книгами на столике, а сама ушла спать в одну из соседних комнат.

Кот прыгнул Рите в ноги… и этот день наконец-то закончился.

Эрмина помахала рукой отъехавшему экипажу и пошла в дом. Пусть у госпожи Маргариты всё получится! Сама она не слишком понимала, для чего нужен музей, но – госпожа Маргарита рассказывала очень увлечённо, её хотелось слушать, и даже какие-то давно известные факты в её исполнении звучали чем-то новым и необыкновенным. Было немного жать, что они с Бабеттой ни увидеть, ни услышать ничего не смогут, но встречаться с батюшкой Эрмина совсем не хотела. Ей очень нравилась её нынешняя жизнь – каждый день удавалось узнать что-то новое, а родительский дом давно известен. И замуж за графа не хотелось совсем, хоть он и взялся помогать госпоже Маргарите. Вот только по бабушке Эрмина скучала, и по младшим. Но не бывает же так, чтобы совсем всё сразу, эх!

Она поднялась в библиотеку и увидела там задумчивого господина Филиппа, сидящего за столом над закрытой книгой. С другой стороны от книги сидел господин Жиль – кукла госпожи Маргариты.

С господином Филиппом который день творилось что-то не то – он был мрачен и немногословен, и на расспросы Эрмины или отмалчивался, или вежливо говорил, что всё хорошо. Но Эрмина видела – ничего хорошего с ним не происходило, вот совсем.

- Господин Филипп!

Он как будто очнулся, поднял голову, посмотрел на неё.

- Да, госпожа Эрмина, я слушаю вас.

- Что случилось? Чем вам помочь?

- Благодарю вас, но – ничем. Увы, вы никак не сможете.

- Даже если постараюсь?

Ей самой бабушка всегда говорила в ответ на «не смогу» – постараешься и сможешь.

- Даже если постараетесь. Простите, госпожа Эрмина, помочь мне не в ваших силах.

- Мне не за что вас прощать, вот совсем. И вы очень помогли мне в трудную минуту. Теперь я хочу сделать что-нибудь для вас.

- Мне очень приятно, поверьте, - он улыбнулся, и на мгновение стал похож на себя прежнего.

Но улыбка потухла, и он снова уставился на закрытую книгу.

Эрмина подумала… подошла, встала рядом и взяла его за руку.

- Но если вдруг я смогу что-то сделать для вас, вы скажете? Обязательно скажите!

Она смотрела прямо в его серые глаза, и не могла отвести взгляда. В тот момент он показался ей самым необыкновенным человеком на всём белом свете.

Каким-то непостижимым образом её руки оказались в его ладонях, а он улыбнулся.

- Вы солнышко, госпожа Эрмина. Очень тёплое и ласковое солнышко. С вами рядом необыкновенно тепло и хорошо. Вы уже помогли мне, поверьте!

Коснулся губами её сложенных рук, поднялся из-за стола и убежал.

А Эрмина осталась стоять – пытаясь продлить это невероятное мгновение. Как же с ним рядом замечательно! Спокойно, и наверное, он смог бы защитить её от всех недоброжелателей…

Ох, нет. Он сам прячется в доме госпожи Маргариты, и никто не знает – от кого и почему. Да и вообще, что она о нём знает, кроме того, что они прожили в одном доме некоторое время?

А может быть, нужно узнать больше? Только вот как?

Эрмина вышла из библиотеки… и успела услышать топот ног по лестнице, и увидеть знакомый затылок, исчезающий внизу.

- Господин Филипп, вы куда?

Но ответа не было, и она побежала следом за ним.

На крыльце он не задержался, зато хлопнула дверь конюшни. Но… там же никого нет? Или есть?

Эрмина на цыпочках подбежала к той двери, с трудом отворила её – она была тяжёлая, и заглянула внутрь.

Обычно в конюшне было темно. И пусто. Дениики были, в них никто не стоял. Но господин Валентин каким-то образом выводил отсюда экипаж, запряженный четверкой – то вороных коней, то серых в яблоках. Сегодня они отправились в город на серых, значит – вороные где-то здесь. Или же они появляются по слову госпожи Маргариты, или господина Валентина, как двери, окна, еда и всё остальное в этом доме?