class="p1">Осознание этого удар под дых. Я давлю на газ, как только мы выезжаем на извилистую дорогу, огибающую парк.

— Ты ублюдок, — шепчу я, сильнее нажимая на педаль.

— Притормози на хрен, ты, психованная сука. Там обрыв.

— Ты отнял у меня все.

Мое зрение затуманивается, края глаз дрожат, и красное пятно просачивается в поле моего зрения, ослепляя меня. Мой гнев кипит в венах, пульсируя в каждом нерве и клетке, так сильно, что моя челюсть болит от того, как сильно я скрежещу зубами.

— У тебя ничего было! — внезапно кричит Винсент, заставляя меня неожиданно подпрыгнуть.

Мои руки дергаются на руле, и машина на секунду сворачивает в опасной близости от края обрыва.

— Держись блядь, Маккензи! — кричит он, слегка паникуя.

Я закрываю глаза, трясу головой, пытаясь избавиться от всех голосов, которые неистово повторяются.

Я слышу, как сестра кричит мне то же самое:

— Держись, Кензи!

Моя мама в своем мягком наказывающем ритме:

— Пожалуйста, милая, успокойся.

Папин грубый, глубокий, укоризненный баритон:

— Возьми себя в руки, Мак.

Успокаивающий тон моего дедушки.

— Ты справишься, Арахис. Держи себя в руках.

Голоса сливаются. Нарастают в моих ушах, как воющие сирены. Я не слышу собственных мыслей. Не могу сосредоточиться.

— Открой свои глаза, тупая сука! — Винсент чертыхается.

Он хватается за руль, крутит его, и машина дергается. Мои глаза распахиваются, и я понимаю, что мы теряем контроль. Мой гнев, моя вина, моя печаль все это воспламеняется, и, как резиновая лента, рвущаяся за край, я отпускаю руль и начинаю слепо бить Винсента.

Он кричит, пытаясь удержать пистолет и машину на дороге, все время отбиваясь от меня. Мой взгляд цепляется за пистолет, и я начинаю бороться с ним за него. Я не осознаю этого, но моя нога ещё сильнее давит на газ. Он бьется. Его кулак несколько раз ударяет меня по лицу, но я продолжаю, борясь с ремнями безопасности.

Мои пальцы сжимают прохладную ручку, и как только я пытаюсь дернуть ее на себя, он ругается, и следующее, что я помню, мы уже в воздухе. Я вслепую жму на тормоза. Шины визжат до тех пор, пока им больше некуда двигаться. Все происходит как в замедленной съемке. Моя хватка на пистолете ослабевает, темнота и деревья кружатся за окном, когда мы вращаемся, будто на карусели. Мой желудок вздрагивает, а желчь поднимается вверх.

На втором плане скребущие звуки, затем боль.

Звук бьющегося стекла. Боль.

Звук хруста металла. Боль.

Звук моего собственного крика. Так много боли.

Когда я прихожу в себя, то нахожусь в мире агонии. Я окутана тьмой. Что-то туго обвивает мое тело. И запах. Господи, что это за запах?

Что-то капает. Похоже на звук крана в моей старой квартире. Независимо от того, насколько плотно вы закрываете кран, она все равно капает.

Кап, кап, кап.

Я медленно моргаю, открываю тяжелые глаза и пытаюсь пошевелиться, но при этом мое тело разрывается от боли, и я задыхаюсь от непреодолимой агонии. Я пытаюсь разглядеть что-то сквозь темноту, но все вокруг чёрное. Я закрываю глаза и снова открываю, но ничего не меняется. И так каждый раз. Я слышу рядом с собой резкий вздох, и хотя это отнимает у меня все силы, я поворачиваю голову в сторону, обнаруживая Винсента, парящего вверх ногами. Мне требуется секунда, чтобы понять, что мы оба висим вверх ногами.

Машина, должно быть, съехала с обрыва, и когда я смотрю в его окно, то вижу льющийся в него лунный свет и деревья. Я перевожу взгляд в свою сторону, а там кромешная тьма.

Мне требуется секунда, чтобы понять. Понять, что я в ловушке. Моя дверь и моя сторона лобового стекла упираются в землю и дерево, загоняя в клетку. Слезы страха и боли подступают к глазам.

Я оцениваю Винсента. Он висит, весь в крови, но его глаза, напряженные от боли, внимательно следят за мной.

Я пытаюсь заставить свое тело двигаться. Все, что я могу сделать это убежать от него, но он, должно быть, видит расчетливый блеск, потому что начинает тянуться, чтобы отстегнуть ремень безопасности. Все его лицо искажает боль.

— Блядь! — кричит он, отстегивая ремень безопасности.

Его тело падает вперед, и машина опасно качается. За его окном я вижу только небо и верхушки деревьев. Не могу сказать, находимся ли мы на ровной поверхности или еще одно быстрое движение заставит машину вновь покатиться вниз.

Я пытаюсь пошевелиться, но боль снова пронзает мое тело, не давая двигаться. Когда я смотрю вниз, рыдание застревает у меня в горле. Из моего тела торчит какой-то осколок. От этого зрелища у меня еще больше начинает кружится голова, когда я свисаю вниз головой. Посмотрев в сторону, я вижу, что он наблюдает за мной, его глаза сосредоточены на осколке, пронзающий мое тело. Его брови сходятся, темные тени пробегают по его лицу, когда он снова переводит взгляд на меня, изучая мое лицо.

Он усмехается, звук влажный и жуткий.

— Конечно, ты, блядь, выживешь. Твоя сестра тоже боролась до последнего.

Я сжимаю зубы в рычании, но от напряжения из моей раны вырывается огонь. У меня болит все тело, даже лицо. Глядя на него, я пытаюсь сложить кусочки воедино, но я что-то упустила. Я думала, что это все они. Я просто не понимала, как это возможно. Теперь понимаю.

Я могу только надеяться, что Вера и Кэт забудут о своем гневе, как только прочтут и исполнят мое желание. Это единственный выход.

Боже, Джек будет так зол на меня.

— Это был ты, — выдыхаю я сквозь боль. — Ты единственный, кто это сделал, не так ли? Больше ничего не имело смысла, — шепчу я, мое лицо искажается от боли. — Но это потому, что ты сделал все сам, не так ли? Ты все это время знал, кто я, поэтому следил за мной, следил, чтобы я держалась подальше, и все это время пытался держать остальных парней в неведении.

Его лицо мрачнеет. Трясущимися руками он выпрямляется, опасно раскачивая машину. У него зловещая рана на голове, из которой сочится кровь. По тому, как он смотрит на меня, видно, что я выгляжу не лучше, если не хуже. По крайней мере, у него нет чего-то пронзающего его тело.

Каждый вдох становится все труднее и труднее втягивать. Боль всепоглощающая. Моя хватка на реальность ускользает. Мне кажется, что я парю между сном и сознанием, и темнота грозит затянуть меня.

Но мне нужно понять. Я не могу закрыть глаза, не услышав правду, раз