Но больше всего внимание Мэта привлекли коновязи. Длинные ряды коновязей, где две дюжины людей, закутавшись от холода, сгребали на тележки навоз. Сотни лошадей. Говорили, что Люка приютил у себя в балагане какого-то шончанского дрессировщика, и наградой стал патент, подписанный самой Верховной Леди Сюрот, благодаря чему Люка сохранил всех своих животных. Мэтову Типуну устроенная Сюрот жеребьевка не грозила, поскольку мерин оказался в конюшнях Таразинского дворца, но вывести его оттуда Мэт пока никак не мог. Тайлин все равно что поводок пристегнула к его шее и не собиралась отпускать его так быстро.

Повернув прочь, Мэт задумался, не подговорить ли Ванина украсть лошадей из зверинца, если разговоры с Люка зайдут в тупик. Судя по тому, что Мэт знал о Ванине, для этого невероятного человека подобная задачка – все равно что прогулка перед сном. Как ни толст был Ванин, он мог увести и объездить любую лошадь, которая только рождена на свет. К несчастью, Мэт сомневался, что сам способен продержаться в седле больше мили. Тем не менее, надо же о чем-то думать. Он все больше и больше впадал в отчаяние.

Ковыляя по дороге и праздно разглядывая репетирующих жонглеров и акробатов, Мэт терялся в догадках, как могли дела принять такой оборот. Кровь и пепел! Он же та’верен! Но он – здесь, торчит в Эбу Дар, превратился в игрушку и любимую зверюшку Тайлин – даже долечиться не дала, сразу набросилась, как утка на жука! – а все вокруг вовсю развлекаются. С этими женщинами из Родни, виляющими хвостом у ее ног, Найнив, по всей вероятности, корчит из себя невесть кого и всеми помыкает. Как только Эгвейн сообразит, что буйнопомешанные Айз Седай, назвавшие ее Амерлин, хотели вовсе не этого, Талманес с Отрядом Красной Руки умыкнет ее оттуда в любой момент. О Свет, да Илэйн за это время уже, наверное, надела Корону Роз, насколько он ее знает! И Ранд с Перрином, сидят развалясь перед камином в каком-нибудь дворце, попивают вино и перешучиваются.

В голове закружился водоворот тусклых красок, и Мэт скривился и потер лоб. Это теперь случалось всякий раз, как он думал о Ранде или о Перрине. Почему так происходит, он не знал и знать не хотел. Ему всего лишь хотелось, чтобы эта круговерть кончилась. Только бы выбраться из Эбу Дар. И, конечно, унести с собой тайну фейерверков, но если придется выбирать между бегством и этой тайной, он предпочтет бегство.

Том с Бесланом были там же, где Мэт их оставил, – пили вместе с Люка вино возле затейливо разрисованного фургона хозяина балагана, но Мэт присоединился к ним не сразу. По какой-то причине Люка с первого мгновения проникся неприязнью к Мэту Коутону. Мэт отвечал ему тем же, на что у него была причина. С физиономии Люка не сходило выражение самодовольства, и стоило ему взглянуть на любую женщину, как он тотчас расплывался в глупой ухмылке. Видно, полагал, что все женщины в мире при виде него испытывают неземную радость. О Свет, он ведь женат!

Раскинувшись в позолоченном кресле, которое, верно, упер из какого-нибудь дворца, Люка с барственным видом смеялся и оживленно жестикулировал. Том и Беслан сидели напротив него на скамейках. Ярко-красные куртку и плащ Люка усыпали золотые звезды и кометы. Да от такого смутился бы и Лудильщик! А при виде фургона Лудильщик и вовсе зарыдал бы! Тот превосходил размерами рабочий фургон Алудры и, похоже, был покрыт лаком! На красно-синих стенках фургона серебрились изображения луны во всех фазах, а остальную часть густо покрывали золотые звезды и кометы разнообразной величины. На этом фоне Беслан в своих расшитых летящими птицами куртке и плаще смотрелся довольно скромно. Том же, утиравший от вина длинные белые усы, выглядел и вовсе блекло в простой шерстяной куртке бронзового цвета и в темном плаще.

Одной персоны, которая должна была тоже находиться здесь, Мэт не увидел, но, порыскав взглядом окрест, обнаружил у стоявшего неподалеку фургона кучку женщин. Здесь были и девушки его лет, и седовласые женщины, но все, собравшись в кружок, хихикали. Вздохнув, Мэт направился туда.

– О-о, никак не решу, – донесся из середины кружка мальчишеский фальцет. – Смотрю на тебя, Мериси – красивей твоих глаз я никогда не видал. Но посмотрю на тебя, Нейлин, – а у тебя еще краше. Твои губы, Гиллин, что спелые вишенки, а твои, Адрия, так и тянет поцеловать. А у тебя, Джамейне, шея прекрасная, как у лебедя...

Проглотив вертевшееся на языке ругательство, Мэт ускорил шаг и, бормоча налево и направо извинения, протолкался между женщинами. В середине кружка обнаружился Олвер, низкорослый светлокожий мальчишка, он строил глазки и ухмылялся по очереди всем женщинам. Хотя за одну эту ухмылку во весь рот каждой из них следовало бы надрать мальчишке уши.

– Прошу простить его, – пробурчал Мэт, беря мальчишку за руку. – Идем, Олвер. Нам надо возвращаться в город. Хватит плащом махать. Болтает, а чего – и сам не знает. Не пойму, где он этого набрался.

К счастью, женщины только смеялись и ерошили Олверу волосы, пока Мэт выводил его из окружения. Подумать только, какая-то сказала даже, что он хороший мальчик! А другая скользнула рукой под плащ Мэта и ущипнула за задницу. О женщины!

Вырвавшись на волю, Мэт сердито покосился на мальчишку, который шагал рядом с донельзя счастливым видом. Олвер подрос с тех пор, как Мэт впервые его встретил, но все равно был маловат ростом для своих лет. А с таким широким ртом и оттопыренными ушами красавцем ему никогда не бывать.

– Будешь так с женщинами разговаривать, в беду попадешь, – сказал Мэт. – Женщины любят, чтобы мужчина вел себя тихо, был воспитанным. И сдержанным. Сдержанным и, может, чуточку стеснительным. Развивай в себе эти качества, и все будет хорошо.

Олвер посмотрел на Мэта круглыми недоверчивыми глазами, и Мэт вздохнул. За парнишкой приглядывают чуть ли не десяток дядек, и каждый, не считая Мэта, влияет на него дурно.

При виде Тома и Беслана Олвер вновь расплылся в улыбке. Вырвав руку, он со смехом кинулся к ним. Том учил его жонглировать и играть на арфе и флейте, а Беслан – владеть мечом. Другие «дяди» тоже давали Олверу уроки, причем прививали ему на удивление разнообразные навыки. Мэт собирался и сам заняться Олвером, когда окрепнет; он хотел научить его драться боевым посохом и стрелять из двуреченского лука. Чему мальчишка может научиться у Чела Ванина или «красноруких», Мэт и знать не желал. Завидев идущего к нему Мэта, Люка поднялся со своего чудного кресла, его бессмысленная улыбка превратилась в кислую мину. Оглядев Мэта с головы до ног, он взмахнул своим нелепым плащом и сочным голосом произнес:

– Я – человек занятой. Меня ждет куча дел. Возможно, в скором времени Верховная Леди Сюрот окажет мне честь посетить мое представление.

И, не сказав больше ни слова, широким шагом двинулся прочь, придерживая одной рукой изукрашенный плащ, трепетавший под порывами ветра, как флаг.

Мэт свой плащ придерживал обеими руками. Плащи – они для тепла. Сюрот он видел во дворце, но чтобы близко – ни разу. Вернее, настолько близко, как хотелось бы. Ему не представить было, что у нее может найтись время на «Грандиозное Странствующее Представление и Величайшую Выставку Чудес и Диковин Валана Люка». Именно так гласила надпись у входа; она была выведена красными буквами в шаг высотой на длинной полосе парусины, подвешенной меж двух высоких столбов. А если у Сюрот и найдется время, то она, того гляди, сама львов съест. Или напугает их до смерти.