На следующий день он вернулся и проделал то же самое.

Через день он пришел опять и на этот раз положил отравленный овес. Но он не разбрасывал его, а тщательно сложил маленькими кучками по краям стога сена.

— У вас собака есть? — спросил он, когда пришел снова, на третий день после того, как положил яд.

— Есть.

— Если вы хотите увидеть, как ваша собака будет умирать в страшных корчах, вам нужно лишь выпустить ее вон в те ворота.

— Мы присмотрим за ней, — сказал ему Клод. — Пусть это вас не волнует.

На следующий день он вернулся снова, на сей раз, чтобы собрать убитых.

— У вас есть старый мешок? — спросил он. — Скорее всего нам понадобится мешок, куда можно было бы их сложить.

Вид у него при этом был самодовольный и важный, черные глаза светились гордостью. Он готовился представить публике сенсационные результаты своего искусства.

Клод принес мешок, и мы втроем перешли через дорогу, во главе шагал крысолов. Мы с Клодом остановились возле изгороди и, перегнувшись через нее, стали смотреть. Крысолов крадучись обошел вокруг стога сена, при этом согнулся, чтобы получше рассмотреть кучки с ядом.

— Что-то тут не то, — чуть слышно пробормотал он сердитым голосом.

Он подошел к другой кучке и опустился на колени, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.

— Что-то тут, черт возьми, не то.

— А в чем дело?

Он не отвечал, но было очевидно, что крысы не притронулись к приманке.

— Просто эти крысы очень умные, — сказал я.

— Я ему то же самое говорил, Гордон. Вы тут имеете дело не с простыми крысами.

Крысолов подошел к воротам. Он был очень раздосадован и выражал это всем своим видом. Два его желтых зуба впились в нижнюю губу.

— Вы мне басни-то не рассказывайте, — сказал он, глядя на меня. Ничего особенного в этих крысах нет, разве что кто-то подкармливает их. Где-то у них что-то есть вкусное, и в большом количестве. Ни одна крыса на свете не откажется от овса, если только живот у нее не переполнен.

— Они умные, — сказал Клод.

Крысолов с отвращением отвернулся. Он снова нагнулся и принялся сгребать отравленный овес небольшой лопаткой, тщательно складывая зерна обратно в жестянку. Когда он закончил, мы все втроем пошли обратно через дорогу.

Крысолов остановился возле бензоколонки. Теперь это был расстроенный, жалкий человек, и лицо его постепенно принимало скорбное выражение. Он весь ушел в себя и молчаливо размышлял над своей неудачей, в глазах появилась затаенная враждебность, язык то и дело высовывался сбоку от двух желтых зубов, облизывая губы. Казалось, это очень важно, чтобы губы были влажными. Он бросил быстрый взгляд исподтишка на меня, потом на Клода. Кончик его носа дернулся, втягивая воздух. Он несколько раз приподнялся на носках, слегка при этом покачиваясь, и тихо, едва слышно спросил:

— Хотите кое-что увидеть?

Он явно пытался восстановить свою репутацию.

— Что?

— Хотите увидеть что-то удивительное?

С этими словами он опустил правую руку в карман своей куртки и извлек из него большую живую крысу, которую крепко сжимал пальцами.

— О господи!

— Ага! Вот она, смотрите!

Он слегка опустил плечи, вытянул шею и искоса посматривал на нас, держа в руках эту огромную коричневую крысу, плотно обхватив указательным и большим пальцами шею твари, чтобы она не могла повернуться и укусить его.

— Вы всегда носите крыс в карманах?

— Обычно держу при себе парочку.

С этими словами он опустил свободную руку в другой карман и вытащил из него маленького белого хорька.

— Хорек, — сказал он, держа его за шею.

Хорек, похоже, был с ним знаком и не противился его хватке.

— Быстрее хорька никто не убьет крысу. И никого крыса так не боится.

Он свел руки перед собой, так что нос хорька оказался в шести дюймах от морды крысы. Розовые глаза-бусинки хорька глядели на крысу. Крыса сопротивлялась, стараясь увернуться от убийцы.

— А теперь, — сказал он, — смотрите!

Его рубашка цвета хаки была не застегнута на верхнюю пуговицу, и он опустил крысу прямо себе за воротник. Как только его рука освободилась, он расстегнул куртку, чтобы публика могла видеть выпуклость под рубашкой в том месте, где сидела крыса. Ремень не давал ей спуститься ниже пояса.

Затем вслед за крысой он опустил за пазуху хорька.

Под рубашкой тотчас же началось большое движение. Казалось, что крыса бегает вокруг его тела, преследуемая хорьком. Они пробежали вокруг раз шесть или семь, притом маленькая выпуклость преследовала большую, с каждым кругом догоняя ее и приближаясь все ближе и ближе, пока наконец две выпуклости не сошлись и не началась потасовка, сопровождаемая пронзительным визгом.

В ходе всего этого представления крысолов стоял совершенно неподвижно, расставив ноги, руки его свободно висели по бокам, темные глаза смотрели Клоду в лицо. Теперь он запустил одну руку за рубашку и вытащил хорька, другой достал мертвую крысу. На белой мордочке хорька были видны следы крови.

— Не скажу, что мне это очень понравилось.

— Но, клянусь, ничего подобного вы никогда еще не видели.

— Боюсь, и в самом деле не видел.

— Как бы вас в живот не укусили, — сказал ему Клод. Но он явно был потрясен, а крысолов между тем опять принял самодовольный вид.

— Хотите увидеть кое-что еще более удивительное? — спросил он. — Хотите увидеть что-то такое, чему бы ни за что не поверили, если б только не увидели своими глазами?

— Ну?

Мы стояли на подъездной аллее перед бензоколонкой. Был один из тех приятных теплых ноябрьских дней, какие случаются в это время года. На заправку подъехали две машины, одна за другой, и Клод подошел к ним и дал им все, что требовалось.

— Так хотите увидеть? — спросил крысолов. Я взглянул на Клода, предчувствуя недоброе.

— Ладно, посмотрим, — сказал Клод. — Что там у вас еще?

Крысолов опустил мертвую крысу в один карман, хорька — в другой. Затем залез в свой рюкзак и извлек из него — подумайте только! — вторую живую крысу.

— Боже милостивый! — воскликнул Клод.

— Всегда держу при себе парочку крыс, — невозмутимо заявил он. — В этом деле крыс нужно знать, а если хочешь их знать, нужно держать их при себе. Эта крыса из канализационной трубы. Долго там прожила, умная, как черт. Видите, как она на меня смотрит, — что это я собираюсь делать? Видите?

— Очень неприятно.

— А что вы собираетесь сделать? — спросил я. У меня было предчувствие, что это его представление понравится мне еще меньше, чем предыдущее.