– Все в порядке?

Бразилия утвердительно хмыкнул. Трес кивнула. Я закрепил шлем на ремне у копчика, где он не будет мешаться, стянул перчатки, сунул их в сумку на поясе. Поправил облегченную маску на лице поудобнее и проверил, что провод с инфосигналом по-прежнему надежно подключен. Закинув голову, я увидел, как над нами четко отмеченными красными опорами для рук и ног выделяется маршрут Нацуме.

– Все видят?

– Да, – Бразилия улыбнулся. – Даже неинтересно, да? Когда все так размечено.

– Значит, пойдешь первым?

– После вас, мистер Эйшундо.

Не давая себе времени задуматься, я потянулся и схватился за первый обозначенный выступ, уперся ногами и подтянулся на скалу. Раскачался и нашел зацепку для второй руки. Скала была влажной от дымки водоворота, но хватка «Эйшундо» держалась. Я уперся ногой в кривой выступ, снова прыгнул и схватился.

И оставил землю позади.

Нехрен делать.

Когда я прошел двадцать метров, в разуме сверкнула мысль и оставила за собой слегка маниакальную улыбку. Нацуме ведь предупреждал, что первые стадии подъема обманчивы. «Обезьянья тема, – сказал он серьезно. – Много широких прыжков, размашистых движений, сил на этом этапе еще полно. Будет даже весело. Только помните, что это ненадолго».

Я поджал губы и тихо подвыл на манер шимпанзе. Подо мной неустанно билось и грызло скалы море. Его шум и запах отскочили вверх по утесу и обдали меня прохладой и сыростью. Я подавил дрожь.

Раскачался. Схватился.

Очень медленно я стал замечать, что подготовка чрезвычайного посланника еще не включилась, чтобы снизить головокружение. С камнем меньше чем в полуметре перед глазами и мускульной системой «Эйшундо», гудящей на костях, можно было даже забыть, что под ногами пропасть. Выше скала лишилась влажной пленки от водоворота, повторяющийся рев волн стал далеким белым шумом. Гекконовая хватка на ладонях делала стеклянные, предательские выступы до смешного удобными. А самый главный из всех факторов – а может, просто вытекающий из хватки «Эйшундо», – казалось, что я был прав, когда говорил Нацуме, что оболочка сама все умеет.

Затем, когда я добрался до выступов и карнизов, маркеры которых на дисплее были дополнены символом отдыха, я опустил взгляд и посмотрел, как дела у Бразилии и Трес, и тут-то все испортил.

В шестидесяти метрах внизу – а это даже не треть всего подъема – черным руном лежало море с серебром Дайкоку на ряби. Подножие скал у основания Рилы раскинулось в воде твердыми тенями. Два больших выступа, обрамлявших канал, в который мы приплыли, теперь выглядели так, будто могли уместиться мне в руку. Плескание воды между ними завораживало, затягивало вниз. Вид тошнотворно закружился перед глазами.

Включилась подготовка, лишив страх красок. Словно закрылся герметичный шлюз в голове. Взгляд снова вернулся к скале. Сиерра Трес подняла руку и коснулась моей ноги.

– Нормально?

Я осознал, что на минуту застыл на месте.

– Отдыхаю.

Помеченная тропа зацепок отклонялась налево, по диагонали от широкого выступа, который, как предупредил нас Нацуме, практически непроходим. Так что он свернул и полз почти вверх ногами под подбородком выступа, вжимая ноги в миниатюрные складки и трещины скалы, хватая пальцами зацепки, которые едва ли заслуживали звания «опора», пока наконец не добрался обеими руками до серии скошенных карнизов на дальней стороне и не подтянулся в почти вертикальную позицию.

Я стиснул зубы и начал делать то же самое.

На полпути нога соскользнула, потянула весь мой вес и сорвала правую руку со скалы. Невольный хрип – и я повис на левой руке, пока ноги болтались слишком низко, чтобы найти хоть какую-то опору, кроме воздуха. Я бы закричал, но едва восстановившиеся сухожилия в левой руке сделали это за меня.

«Сука».

Держись крепче.

Гекконовая хватка не подвела.

Я вывернулся вверх, наклонив голову, чтобы найти в стекле маски помеченные опоры для ног. Короткое паническое дыхание. Пристроил одну ногу к округлости скалы. С левой руки сошла крошечная доля напряжения. Не в состоянии видеть через маску, я потянулся в темноте правой рукой выше и на ощупь поискал еще зацепку.

Нашел.

Чуть сдвинул закрепленную ногу и втиснул рядом вторую.

Завис, тяжело дыша.

Нет, не смей тормозить!

Чтобы поднять правую руку к следующей опоре, понадобилась вся сила воли. Еще два движения – и потребовались те же истощающие усилия, чтобы найти следующую. Еще три – слегка изменился угол, – и я осознал, что уже почти на другой стороне выступа. Я поднял руку, нашел первый из скошенных карнизов и подтянулся, задыхаясь и матерясь. Передо мной наконец предстала настоящая, глубокая опора. Я встал ногами на нижний карниз. Обмяк от облегчения, прильнув к холодному камню.

Оттаскивай свою жопу с дороги, Так. Им что, болтаться внизу и ждать тебя?

Я полез по следующим опорам, пока не оказался на вершине выступа. Широкая полка светилась на дисплее маски красным, над ней плавал смайлик. Отдых. Я ждал, пока Сиерра Трес и затем Бразилия появятся снизу и присоединятся ко мне. Большой серфер улыбался, как ребенок.

– Заставил поволноваться, Так.

– Просто. Хватит. Хватит, твою мать, понял?

Мы отдыхали минут десять. Над нашими головами теперь целиком открылся укрепленный козырек под цитаделью – хаотические углы природной скалы, торчащей над головой, дополняли прямые линии. Бразилия кивнул наверх.

– Уже рукой подать, а?

– Да, и волноваться не о чем, кроме разве что рипвингов, – я вытащил спрей-репеллент и щедро облился. Трес и Бразилия повторили за мной. Запах у него был тонкий, какой-то зеленый, который в припадочной темноте казался сильнее. Может, это и не отпугнет рипвингов при любых обстоятельствах, но точно будет держать на расстоянии. А если этого окажется мало…

Я достал «Рапсодию» из кобуры внизу грудной клетки и прижал к рабочей поверхности на груди. Она пристала, легко доступная в доли секунды, – если, конечно, у меня будут свободные руки. При перспективе встречи с полным утесом голодных перепуганных рипвингов, которые будут защищать детенышей, я бы предпочел свой тяжелый бластер «Санджет» на спине, но им бы я ни за что не смог управлять с толком. Я скривился, сдвинул маску и снова проверил инфоджек. Сделал глубокий вдох и потянулся к следующим опорам.

Теперь утес стал выгибаться, выпирать, вынуждая лезть под углом в двадцать градусов, отклоняясь назад. Путь, по которому шел Нацуме, петлял по скале, руководствуясь редкой доступностью достойных опор, и даже при этом возможности отдохнуть были редки и разбросаны далеко друг от друга. Ко времени, когда изгиб сгладился обратно до вертикали, руки у меня болели от плеч до кончиков пальцев, а горло саднило от учащенного дыхания.