Это прекрасно, но меня беспокоит положение вещей, которое открылось в начале исследования. Нам известно, что в семилетнем возрасте юные детективы (и они сами, и их мозг) уже почти половину своей жизни потратили на поиск гендера, чтобы подтвердить свою идентичность и выяснить его значение не только на данный момент, но и на будущее. Школы играют серьезную роль в нахождении и, если нужно, уничтожении гендерных стереотипов, которые приводят к заниженным ожиданиям от жизни.

Держись на плаву: гендерные волны вокруг нас

Есть такой анекдот: две рыбки плыли в море и встретили третью. Она спрашивает: «Как водичка?» «Ну… так, ничего», – отвечает первая. Плывут дальше, потом вторая поворачивается и говорит: «А о какой воде идет речь?» Суть в том, что мы пребываем в неведении насчет окружающего нас мира. В двадцать первом веке гендерные стереотипы не просто распространены, они буквально бомбардируют нас. Мы можем не обращать на это внимания, говорить, что не имеет значения, как мы проживаем свою жизнь, считать проблему решенной или даже относиться к ней, как к простому проявлению политкорректности.

Мы должны помнить цель, которой служат стереотипы, – это клавиши быстрого набора, которые сильно облегчают взаимодействие с миром. Стереотипы могут сами себя поддерживать, потому что польза ясна: все маленькие девочки сидят тихо и рассматривают книжки с картинками, пока мальчики бегают и играют в футбол на улице. Иногда стереотипы могут содержать сценарий самореализации: «Женщины ничего не понимают в математике. Вот математическая задачка. Девчонки, вы же видите, что не справляетесь». Мозг ухватывает стереотипы и строит на их основе предварительные прогнозы, которые редко бывают ошибочными и которые отражают культурную среду, в которой живет мозг.

Там, где стереотипы связываются с самоидентификацией, они встраиваются в социальный мозг. Даже существует предположение об отдельном хранилище для стереотипов в коре головного мозга27. Это особенно верно в отношении гендерных стереотипов. Нападение на такие стереотипы равносильно удару по самооценке человека, и, следовательно, атакуемый будет яростно защищаться. Даже с учетом общего фона безумия в Твиттере, я получила кучу отвратительных сообщений после того, как выступила в поддержку программы «Больше никаких мальчиков и девочек». Меня обвиняли в поддержке программы социальной инженерии Би-би-си и даже во «вмешательстве в жизнь детей».

Мы должны бороться с гендерными стереотипами. Мы видим их влияние на жизнь маленьких детей, мы видим, как стереотипы преграждают путь в высшие эшелоны власти, политики, бизнеса и науки и даже способствуют развитию психических заболеваний вроде депрессии или расстройства пищевого поведения.

И здесь нейробиология может сыграть свою роль. Наука поможет построить мост между природой и воспитанием, которые так долго противопоставлялись, и откроет механизмы влияния окружающего мира на мозг. Нейробиологи способны увести людей от закоренелого убеждения, что биология назначена им природой. В какой-то момент мы все осознаем, какой гибкий и легко поддающийся влиянию орган находится у нас в головах, а общество признает роль негативных стереотипов любого рода в изменении мозга. Негативные стереотипы ведут к самооглушению, самокритике и понижению самооценки. Несмотря на волны нейрочуши, которые захлестывали нас в прошлом, те объяснения, которые предлагает нейробиология, не всегда относятся к категории соблазнительной чепухи.

Довольно сложно бороться со стереотипами в отношении пола и гендера. Как мы знаем, внимание к расовым предрассудкам привело к справедливому чувству вины и решимости противостоять этим предрассудкам в будущем. Однако с гендерными предубеждениями дело обстоит иначе. «Обвинения» могут привести к отрицанию («Что вы, женщины удивительные создания»), оправданию предрассудка («Женщинам все равно не место в науке») или даже критике самих обвинителей за излишнюю чувствительность и попытки игнорировать «неудобные истины».

Насколько важно бороться против стереотипов? Разве это не маркетинговый ход? Разве нельзя просто игнорировать шумиху в Твиттере? Нет, еще есть проблемы, которые требуют решения. Гендерное неравенство до сих пор существует. Попытки как-то изменить недостаточное представительство женщин в науке и инженерии еще не привели к желаемым результатам, а растущий уровень депрессий и расстройств пищевого поведения говорит о расточительном отношении к человеческой жизни.

Меня беспокоит, что стереотип может превратиться в своего рода биологическую смирительную рубашку, «связывающую» мозг. Развитие эволюционной теории может серьезно ограничить влияние стереотипов28. Когда нам повторяют, что гендерное неравенство – это нормальное отражение биологии и генетических различий, то попытки добиться равноправия проваливаются. Может быть, ссоциокультурные факторы сыграют более существенную роль в том, что кажется биологически закрепленными различиями. Может быть, эти различия кажутся закрепленными, потому что отражают сознательные требования общества. Возможно, это некий источник стабильности общества (или отсутствия изменений, смотря что вы предпочитаете). Как мы видели в этой книге, интенсивная социализация, которой подвергается человеческий младенец, неразрывно связана с различием между полами, которое подчеркивается стереотипами в отношении игрушек, одежды, имен, ожиданий и ролевых моделей. Стереотипы стягивают оковами наш гибкий и пластичный мозг. Поэтому да, я считаю, что со стереотипами нужно обязательно бороться.

* * *

Одни предрассудки приходят, другие уходят. Давайте не будем вспоминать Тай, чат-бота с системой глубокого обучения. Ее с энтузиазмом запустили в Твиттер, и создатели верили, что она сможет овладеть «небрежным и игривым» стилем беседы. Если сначала Тай говорила о том, какие люди «крутые», то уже через шестнадцать часов она превратилась в «сексистку, расистку и просто дурочку»29. Мир ограничивающих стереотипов оказывает на наш мозг примерно такой же эффект.

«Я выше всего этого», – щебетала бедная Тай перед тем, как ее отключили30.

И то же самое можно сказать о человеческом мозге.

Когда вы садитесь писать книгу о половых различиях мозга, вы не можете не понимать (в духе игры «Замочи крота»), сколько человек уже вступали в эту битву до вас. Среди них я выделю тех, кто внес особый вклад в эту борьбу, а их открытия привлекли меня на незнакомую территорию.

Я не могу не назвать «Заблуждения о гендере» (Айкон Букс, 2010 г.) и «Тестостерон Рекс» (Айкон Букс, 2017 г.) Корделии Файн. Эти книги являются превосходным примером того, как говорить о серьезных вещах в доступной (и даже смешной) форме и искать предысторию результатов нейробиологических исследований. Не менее полезной оказалась книга «Мозговой штурм» Ребекки Джордан-Янг (Эйч-Ю-Пи, 2011 г.), в которой подробно разбирается подоплека исследований взаимного влияния гормонов и мозга. Многие годы меня вдохновляли работы Энн Фаусто-Стерлинг, но на многие мысли, особенно о противопоставлении природы и воспитания, натолкнули следующие: «Гендерные мифы: биологические предположения о женщинах и мужчинах» (Бэйсик Букс, 1992 г.), «Определение пола организма: гендерная политика и построение сексуальности» (Бэйсик Букс, 2000 г.) и «Пол/гендер: биология в социальном мире» (Рутледж, 2012 г.). Книга Лонды Шибингер «Имеет ли разум пол?» (Эйч-Ю-Пи, 1989) открыла мне глаза на забытый след, который женщины оставили в науке. Именно там я увидела параллели, существующие, к сожалению, и сегодня. В книге «Розовый мозг, голубой мозг» (Уанворлд, 2010 г.) Лиз Элиот повествует о том, насколько серьезно следует относиться к ранним этапам развития человеческого мозга. Резкая критика, которую Элиот обрушивает на однополые школы, заставляет нас задуматься о последствиях переноса в сферу образования результатов нейробиологических исследований. Я нейробиолог, и я много времени трачу на обработку данных, полученных методом визуализации мозга, поэтому книга Мэтью Либермана «Социум» (Оу-Ю-Пи, 2013 г.) буквально открыла мне глаза на социальные последствия исследований в области когнитивной нейробиологии, а также подарила недостающие звенья в моей собственной истории.