Правительница подозвала Машу:

— Отнеси наряды в мои покои.

А сама последовала за служанкой, снедаемая гневом. Никогда прежде она не испытывала подобного унижения. Даже когда брат сообщил ей, что жрецы приняли решение, что отныне она будет лишь мясом для воинов-ягуаров.

То было справедливое наказание за ее прегрешения. Но это…

Дойдя до своей комнаты, она немедленно отослала Машу прочь. Ни один из этих крестьян не увидит ее голой! Кветцалли в ярости сняла свое дорогое платье, а затем взяла платье из холстины. Вышивка была не подшита, она будет царапать кожу. Женщина прекрасно знала, что даже друснийские швеи способны шить лучше. Юрий наверняка предполагал, что ей будет неуютно в этом платье. Судя по всему, он задумал это уже давно и платье наверняка сшили не за несколько дней.

Кветцалли натянула его через голову. Сидело оно отвратительно! Рукава были слишком короткими, доставали едва ли до середины руки. Плечи были раскроены чересчур широко. С таким же успехом можно было надеть мешок!

На глазах женщины выступили слезы ярости. Из ловушки, в которую она попала, выхода не было. Нужно вернуться в зал длинного дома. И если она не наденет эту одежду, то подспудная ненависть придворных перерастет в открытую враждебность. Так что придется ввязаться в эту дурацкую игру.

Кветцалли остановилась у колыбельки Вани. Сын не сводил с нее своего безразличного взгляда. Она впервые почувствовала ненависть к нему. Он сделал ее уязвимой. Не будь его, она не оказалась бы в столь плачевном положении.

Она сжала руки в кулаки. Настолько сильно, что ногти впились в ладони. Как можно было так подумать! Нужно справляться со своими чувствами. Это она сделала его таким, каким он стал! Ее страх! Если бы она не зажала ему рот ладонью так крепко, когда пришли демоны, все было бы хорошо. Это она одна во всем виновата. И эту вину ей не искупить никогда. Как мать, она может только защищать его. И поэтому нужно вернуться в пиршественный зал, даже если это будет выглядеть смешно.

Она взяла тяжелую накидку из медвежьей шерсти и набросила ее на плечи. Шкура была вонючей, твердой и неухоженной. Ни один дворянин или священнослужитель народа цапоте ни за что не надел бы ничего подобного. Кроме того, накидка была слишком длинной и волочилась за ней по полу. Плечи были настолько широки, что голова, должно быть, казалась крохотной. Этот наряд превратил ее в какого-то уродливого шута. После такого вечера ее вообще перестанут бояться.

Склонившись над колыбелью, она поцеловала Ваню в лоб.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала она, и на глаза ее снова набежали слезы.

Однако уже в следующее мгновение правительница взяла себя в руки. Выпрямив спину, она направилась к пиршественному залу.

Ее с готовностью приветствовали торжественными криками, но она видела, что мужчины, склоняясь друг к другу, смеялись над ней. Еще более невыносимым было видеть довольное выражение лица Юрия. Эта ночь стала его величайшим триумфом.

«И последним», — решила Кветцалли. Если не убрать его с дороги, он так и будет выдумывать для нее все новые и новые унижения.

Она долго ждала в тени дуба в роще духов. Время от времени из длинного дома выходили распевающие песни воины, отправлялись в свои квартиры или бесстыдным образом справляли нужду прямо посреди двора. Однако к священной роще не осмеливался подойти никто из них. Деревья были для них священны, и они не забывали об этом даже в состоянии полного опьянения.

Прошло больше половины ночи, прежде чем из длинного дома вышел тот, кого ждала Кветцалли. Ее единственное доверенное лицо. Капитан Олег. Было видно, что он с трудом держится на ногах. На широкой лестнице, ведущей во двор, он чуть было не оступился.

Кветцалли простояла под деревьями больше двух часов, прислушиваясь к шепоту ветра в листьях. Друснийцы верили, что избранные могут слышать в Священных рощах голоса своих предков. Что ж, она явно не их избранница. Она не услышала совета в шорохе ветра, но и без того знала, что нужно сделать и что будет правильно. Хорошо, что на свете есть Олег!

Она бы предпочла обратиться к своему брату, Некагуалю. Он был воином-ягуаром. Одним из командиров. Он мог бы просто растерзать Юрия. Но путь к цапоте для нее закрыт. В тот день, когда Кветцалли, стоя на жертвенном камне, не решилась вырезать сердце Володи, она навеки порвала со своим народом. Предала своего бога. Жрецы-князья и бессмертный Акоатль никогда не простят ей этого проступка. Она потеряла свой народ и знала, что никогда не завоюет друснийцев. Любовь к Володи лишила ее родины, хуже того, сделала отверженной. Но она будет бороться за то, чтобы ее уважали. Даже если это уважение будет рождено из страха.

Олег дошел почти до середины двора, когда она вышла из своего укрытия под деревьями. Смешную медвежью шкуру она сменила на накидку из черных волков, позволявшую ей стать единым целым с ночными тенями. Когда она неожиданно оказалась рядом с ним, Олег вздрогнул.

— Повелительница? — пролепетал он, узнав ее.

— Я должна поблагодарить вас, капитан. — Она склонила голову, хотя ей было трудно притворяться униженной перед этим пьяным варваром.

— Чего? — Вот и все, что смог сказать на это воин.

— Вы мне очень помогли, когда поспособствовали исчезновению Анисии из дворца.

— Способствовали?… — Воин раздраженно засопел. — Это не совсем так. Я ее убил, потому что она оказалась настолько глупа, что пролезла в постель бессмертного, не спросив у тебя разрешения, госпожа. — Мужчина сплюнул. — Зря я это сделал, наверное. Думаю, она действительно нравилась Володи. — Олег заморгал. — Было в ней что-то такое…

— Нет, вы поступили совершенно правильно, капитан! — перебила Кветцалли пьяные размышления воина. — И я хочу попросить вас еще об одном одолжении.

— Юрий?

Хоть он и был пьян, его рассудок, по всей видимости, был не совсем затуманен. Кветцалли задумалась: не нарочно ли он обращается к ней слишком вольно, не так, как положено обращаться к правительнице? Или же капитан действительно настолько пьян, что просто не в силах выражаться более утонченно.

Олег рассмеялся. Смех получился отчаянным и безрадостным.

— Это он! Ты ждала меня здесь, чтобы попросить еще об одном убийстве.

— Вы не останетесь внакладе, капитан. О чем вы мечтаете? О земле? Может быть, о княжеском титуле?

Тот лишь рукой махнул:

— Ты не обеспечишь мне княжеский трон…

— Я могу убедить Володи, что ваша верная служба заслуживает особой награды.

Воин покачал головой:

— Молчи!

Капитан крикнул так громко, что Кветцалли стала встревоженно озираться по сторонам, проверяя, не привлек ли он к себе лишнего внимания. Но двор был безлюден.

— Идем со мной! В тень!