– Да сижу, смотрю фильм ужасов.

– А-а, какие это ужасы. Вот у меня вчера день ужасов был – вот это действительно… Погоди, на кухню перетащусь…

Маринка с детства была говоруньей, и тихоне Лене это нравилось – она любила слушать.

– Поднимаю, в общем, Алинку в садик, – с привычным увлечением стала рассказывать Маринка, – и она сразу: «Мама, купи мне матушку». «Ладно, – говорю, – куплю». Главное в садик собрать и увести. А она всё: «Матушку купишь, да?»

У Маринки была дочка Алина, четыре года…

– Вышли на улицу, и она меня тянет к «Непоседе». Ну, это магазин игрушек у нас тут… «Купим матушку!» – «Да какую матушку? – говорю. – Я твоя матушка». – «Нет, ты мама, а мне надо матушку». Блин, еле-еле ее в садик затащила, Алинка рыдает – надо ей срочно матушку какую-то. Прямо до истерики. «Алин, – говорю, – у меня такая сложная работа с деньгами, – Маринка работала кассиршей в Сбербанке, – а ты такое мне устраиваешь. Как тебе не стыдно!» В обед позвонила, воспитательница говорит, всех там уже довела этой матушкой. И целый день как на иголках… Ну, вечером забрала, притащила домой под это ее: «Мне матушку надо!» Раздела. «Объясняй, – говорю, – что за матушка. Что это ты себе вбила в головенку». А она уже невменяемая, задыхается от рыданий своих. Пришлось валерьянку давать, лицо холодной водой… Но все равно: «Матушку надо!» – «Да какую, блин, матушку?!» Лешка пришел, тоже с ней весь вечер… Он и придумал: «Нарисуй нам матушку, и мы сразу купим». Она села, полчаса там что-то пыхтела, приносит. «Да это матрешка, а не матушка никакая», – говорим. «Матрешка, матрешка, – Алинка нам, – купите?» «Купим, конечно. И надо было весь день с ума всех сводить?!» Короче, уложили спать, утром сегодня купили эту матрешку, а сейчас она про нее и забыла уже… Вот такой фильм ужасов в реальности. Представляешь, ребенок ходит, рыдает, и одно и то же: «Купите матушку! Купите матушку!»

– Да-а, – с не очень искренним сочувствием вздохнула Лена, – действительно…

И попыталась представить себя на месте Маринки; ей показалось, что она бы сразу догадалась, что нужно ее доченьке. Хотя… Вот вскакивают они всей семьей утром, скорее глотают кофе, собираются на работу, одевают ребенка, а он рыдает и требует неизвестно чего. А минуты бегут, и до того ли, чтобы сесть, спокойно расспросить, понять…

– И еще, Лен, слушай, – голос Маринки стал тише, послышались жалобные нотки. – Лешка что-то странный совсем стал какой-то. Даже не странный…

– А что?

– Молчит всё, в общем, ко мне внимания никакого. И на своем биатлоне помешался.

– На чем?

– Ну, – Маринка занервничала, – знаешь этих, на лыжах с ружьями катаются? Спорт такой.

– М-м, вроде да.

– Мужики когда, сидит просто, а когда девки – глаза прямо горят, и вдруг начинает: «Света, давай! Аня, давай!» Эта еще… «Зайка, давай!» И кряхтит так весь… Знаешь, как во время секса… Понимаешь… А, Лен?

Лена сдержала усмешку – «Ну, Маринку понесло!», – снова сочувствующе вздохнула.

– Я сначала-то, – голос подруги стал еще тише и совсем уж горестный, – как шутку воспринимала, а тут в комп залезла – куча скачанных фоток их, переписка с какими-то, как он тоже… «Что, – говорю, – влюбился?» Он глазами хлопает. «Ну и живи с ними». Теперь на кровати по разным углам спим. Она же огромная у нас… сексодром, блин… И знаешь, ни разу не пристал за это время. А уже недели две прошло… Что делать, Лен, а?

– Ну… – сразу не нашлась она.

– У тебя всё «ну».

– У меня, – обиделась Лена, – тоже проблем полно, на самом деле.

– Каких проблем? – В Маринкином голосе послышалось любопытство и недоумение.

– Я вообще одна. Сижу вот…

– А Виталик где? Вы же с ним, кажется, прочно…

– Прочно… На выходных только прочно.

– До сих пор, что ли, так?

Они не разговаривали об этом больше месяца, а с Виталием Лена как бы живет почти два года. Вот таким образом живет… От этих мыслей Лене стало обидно до слез.

– Да, до сих пор. И не знаю…

– Так ты скажи ему: «Слушай, милый, давай-ка решать. Мне уже двадцать восемь, мне пора ребенка делать, семью создавать». Правильно?

– Ну, правильно…

– Так действуй тогда! Правда, – Маринка сладковато вздохнула, – я так тебе иногда завидую.

– Хм! Это в чем же?

– Свободе твоей. Я бы сейчас на твоем месте поехала б в клуб…

– Да уж, после работы клуб – самое то!

– Выпила баночку энергетика, и всё нормально. Помнишь, как я танцевать любила? А теперь… Лешке иногда говорю: «Поехали потанцуем». А он кривится только, или: «Ну езжай». Представь, одну готов отпустить хоть куда. Обидно так… Нет, была бы одна… Тебе когда на работу завтра?

– К девяти.

– Да? – Маринка задумалась. – Ты по полным дням, что ли, по-прежнему?

– Ну да.

– Что ты себя изводишь-то?! По двенадцать часов…

– А что еще делать? Дома тут киснуть? – Лена представила, что бы делала днем без работы одна в этой квартире, и на глазах снова выступили слезы; чтобы не расплакаться, стала себя успокаивать: – Да и полдня, даже больше, спокойные. С половины седьмого до восьми самый пик.

– Нет, зря ты так, Ленка. Здоровье сорвешь… Ты Виталику своему всё выскажи. Нехрен! Поженитесь и – или ты к нему, или он к тебе. Одну квартиру будете сдавать, на жизнь деньги какие-то тоже…

– Он с мамой живет.

– Да? Понятно… Да, это хуже. – Голос Маринки погрустнел. – Но всё равно, Лен, ты над собой не издевайся. Зачем, в самом деле?

– А что? Здесь тухнуть?

– Блин, заладила!.. Развлекайся! Потом локти будешь грызть, когда ребенок появится… И что Виталик этот… с мамой он живет… На каждом углу по миллион мужиков – знакомься, выбирай… Погоди. – Маринка, видимо, зажала трубку ладонью, и Лена расслышала лишь интонации женского и мужского голосов – раздраженную интонацию. Видимо, Маринка разговаривала с мужем.

Они прожили вместе шесть лет. В первый год Маринка минуты не могла прожить без своего «Лёшика», только о нем и говорила – какой он замечательный, какие подарки делает; потом, когда родилась Алинка, стала часами говорить о дочке, жаловалась, что муж мало помогает. А в последнее время всё чаще жаловалась на обоих, завидовала Ленкиной свободе. И никакие слова Лены, что от такой свободы тошно и тоскливо до слез, ответные жалобы ее не переубеждали. Лене же казались наигранными жалобы подруги…

– Заходил тут, – послышался в трубке Маринкин полушепот, – по кастрюлям шарился. Поели же. И мяса нажарила, и спагетти целую пачку… Я тут опять на диету хотела сесть, но