Только Италия попала в довольно глупое положение. Дуче двинул на французов 32 дивизии, а против него стояло всего 7 дивизий. Но итальянцы так и не смогли прорвать оборону в Альпах и на побережье Средиземного моря. Хотя аппетиты у Муссолини были очень солидными. При подписании мира он принялся закидывать удочки, чтобы ему уступили южные области Франции, Ривьеру, французский флот. Нет, до такой степени Гитлер баловать союзника не стал. Не сумели захватить – значит, и говорить не о чем. Сами виноваты. Отдал лишь незначительные приграничные районы.

Но и перед самим Гитлером встали довольно сложные вопросы. Если оккупировать Францию и удерживать ее в повиновении силой, это связало бы слишком много войск, отвлекло от дальнейших планов. А с другой стороны, фюрер опасался, как бы правительство Франции не сбежало в Англию. Или даже в одну из своих колоний: в Алжир, Марокко, Вьетнам. Будет оттуда руководить борьбой против немцев, и во Франции они завязнут. Но Гитлер сумел найти решение, столь же выигрышное, как прорыв в Арденнах, а по сути настолько же простое. Он сделал ставку на рабскую психологию граждан Западной Европы.

Франция была разделена на три части. Эльзас и Лотарингию включили в состав Рейха. Большинство здешних жителей получили статус германских граждан. Они как бы вернулись в родное государство после перерыва в 22 года. Все оказались довольны таким решением – и нацистское руководство, и эльзасцы с лотаринщами. Из остальной территории Франции немцы оккупировали чуть больше половины. А 40 % страны выделили в «свободную» зону, оставили в распоряжении изменнического правительства Петена – Лаваля. Ему сохранили многочисленный флот – 1 авианосец, 9 линкоров, 18 крейсеров, 48 эсминцев, 71 подводная лодка. Сохранили и часть армии.

Но французское правительство отныне должно было слушаться немцев. Сами же французы должны было содержать оккупационные войска, а вдобавок поставлять в Германию промышленную и сельскохозяйственную продукцию на продиктованных им условиях. По сути, немцы применили такие же методы, какими европейцы привыкли пользоваться в своих колониях – надо выделить племенную верхушку, готовую сотрудничать с завоевателями, и действовать через нее. Что ж, эти методы сработали безотказно. Французские политики и администраторы в полной мере удовлетворились положением, которое им предоставили.

Удовлетворились и военные. Им сохранили чины, должности, чего еще надо? А понятие «чести» на западе понимали своеобразно. В Англии оказалось 60 тыс. солдат и офицеров, из них было можно сформировать несколько армий. Куда там! Узнав, что их правительство заключило мир, они воевать отказались. Потребовали отправить на родину. Заместитель министра обороны де Голль провозгласил, что не признает условий позорного мира, продолжает борьбу. Но его охаяли свои же сослуживцы! Заклеймили выскочкой, английским шпионом! Де Голлю первоначально удалось набрать под свои знамена не более полка!

В общем, Франция «культурно» отдалась. Отныне две трети государства жили по приказам германских военных властей, а треть – под властью «своего» правительства в

Виши. В оккупированной зоне военная полиция хватала заложников. Их расстреливали, когда считали нужным, – без какой-либо вины с их стороны. Организовывались структуры гестапо. На территории Вишистского правительства гестапо и комендатур не было. Но оно и само готово было карать инакомыслящих. В 1941 г. ввело закон о смертной казни за «антинациональные происки» и учреждении чрезвычайных трибуналов. Под этот закон попадали сторонники де Голля и прочие антифашисты. Всю Францию, как оккупированную, так и «свободную», обложили огромными репарациями, забирали почти всю промышленную и сельскохозяйственную продукцию. В Рейх отправлялись эшелоны с автомобилями «рено» и «пежо», французским вином, сыром, маслом. Заодно грабили произведения искусства. Что-то забирали для германских музеев, но у экономического диктатора Рейха Геринга взыграла вдруг и личная страсть к драгоценным шедеврам. Его агенты развернули настоящую охоту за коллекционными произведениями.

Французам ввели скудное снабжение по карточкам. Если хочешь кушать, купить одежду или хотя бы мыло – работай на победителей. Но побежденные и сами силились получше пристроиться к немцам, абы брюхо набить и прочие маленькие радости сохранить. Для вермахта Франция стала великолепной тыловой базой. Дивизии, потрепанные на фронтах, выводили сюда для отдыха. О, солдаты оттягивались круто! Города, куда их привозили, считали огромными публичными домами, переворачивали их вверх дном пьяными дебошами. А во всех француженках видели бесплатный обслуживающий персонал. Но и к этому французы относились с пониманием. У солдатиков кровь играет, что с них взять? Не будешь же жаловаться! Если девушки и дамочки подцепляли постоянных германских кавалеров, признавали, что им повезло. А те, кому не повезло, завидовали.

Французские предприниматели, инженеры, фермеры, рабочие старались получше приспособиться в новой системе. Даже местная полиция отлично приспособилась. Получала приказы арестовывать антифашистов и добросовестно выполняла их. Тех же заложников содержали во французских тюрьмах под охраной французских тюремщиков. В «чрезвычайных трибуналах» правительства Виши заседали французы. Да и приговоры приводили в исполнение французы. У каждого своя работа. Надо семью кормить, растить детишек…

Примерно такое же положение сложилось в Голландии и Бельгии. Хотя здесь имелась своя специфика. В Голландии королева и правительство сбежали, обосновались в Англии. Органы местного самоуправления оккупанты принялись организовывать из местных коллаборационистов. Для этого им очень пригодилось «Национал-социалистское движение» Муссерта и ван Гелькеркена. Эта партия включала в себя вполне подходящий контингент – чиновников, буржуа, торговцев, интеллигенцию. Теперь все голландские партии, как левые, так и правые, были запрещены. «Национал-социалистское движение» осталось единственной партией, его руководителей привлекали в качестве консультантов и помощников. Другие организации голландских нацистов оставались мелкими группами – Национал-социалистическая голландская рабочая партия Германа ван Раппарда, Генеральная голландская фашистская лига. Им Розенберг приказал объединиться с «Национал-социалистское движением».

Но карьера Муссерта оказалась такой же, как у Квислинга. Его назначили премьер-министром, присвоили титул «Лидер голландского народа». Хотя никакой реальной власти он не получил. Настоящим правителем стал рейхскомиссар Нидерландов Зейсс-Инкварт. «Национал-социалистское движение» использовали для подбора кадров в оккупационные учреждения, в голландскую полицию. Причем Зейсс-Инкварт даже не интересовался мнением Муссерта и других руководителей «движения». Назначал на различные посты тех членов их партии, кого сам считал нужным. Местных нацистов привлекали для организации лагерей для депортации евреев, мобилизации и вывоза голландцев для работы на германских предприятиях. С помощью партии Муссерта была развернута сеть вербовочных пунктов для набора добровольцев в голландское ополчение, «ландмахт» и в национальные части СС. Из них была сформирована дивизия СС «Нидерланд».

Бельгийские фашисты, в отличие от голландских, отнюдь не объединялись, а наоборот, круто разошлись в разные стороны. Напомню, здесь существовала не одна, а три партии. Одна среди фламандцев, говорящих по-немецки, – «Фламандский национальный союз» Иориса ван Северена. Другая среди валлонцев, говорящих по-французски, – «Национальный легион» Хунарта. Третья – католическая, «Народный фронт» Леона Дегреля, более известный как «движение рексистов».