Однако не все пошло как планировалось. После истории с Uber репортеры начали со злостью смотреть на историю Ноймана, известного сумасбродным, неортодоксальным для директора поведением – курить травку во время деловых поездок, пересекать границы с пакетом марихуаны в коробке с хлопьями.

Финансовые маневры Ноймана привели к «очевидной игре на себя» под мелодию миллионов, как сказал один бывший гендиректор. И даже если отставить в сторону личные недостатки Ноймана, остается тот факт, что WeWork очень быстро терял деньги. Имея в виду Uber и провал IPO стартапа, инвесторы осознали тот факт, что представление Ноймана о WeWork было иллюзорным, идеей, придуманной бойким торговцем, продававшим богачам что-то, что они хотели увидеть.

И, как в случае с Uber, все закончилось крахом. Совет директоров WeWork, словно выйдя из комы, восстал. Нойман владел большей частью голосующих акций – звучит знакомо? – но серия утечек и давление директоров в конце концов заставили его уйти с поста CEO. Уйти с долей акций, оценивавшихся первоначально более чем в миллиард долларов.

Uber и WeWork имели плохую репутацию, но они представляли дух поколения финансируемых венчурным капиталом стартапов. Годами балансовые отчеты таких стартапов замазывались красным под обещания основателей, что разрастание в размерах за счет еще больших расходов произведет в конечном итоге новые деньги. Масштаб – вот ключ, доказывали они.

Но последовательный коллапс Uber и WeWork принес в Кремниевую долину море перемен, культурный сдвиг, равный краху доткомов на рубеже тысячелетий. До его IPO инвесторы Uber полагали, что компания будет стоить более 120 миллиардов долларов. Публичные рынки явили более суровую реальность; инвесторы увидели компанию, теряющую деньги и туманно рассуждающую о том, как могла бы стать прибыльной и как длинна и трудна дорога к успеху. К началу 2020 года средняя капитализация акций Uber равнялась половине этой суммы. В День дурака этого года она сократилась до трети предполагаемой изначально оценки. Финансисты WeWork выступили даже хуже; Масаёси Сон признал, что он очень сожалеет о многомиллиардной ставке SoftBank на WeWork. С пикового значения в 47 миллиардов долларов оценка WeWork сократилась более чем на 80 процентов и установилась на отметке ниже 5 миллиардов долларов. Поле искаженной реальности дало сбой.

Болезнь распространилась на другие теряющие деньги компании. Все крупные ставки Сона от Vision Fund – его 100 миллиардов на технологичные инвестиции в такие компании, как Uber, WeWork, DoorDash и Compass, помимо десятков других, работали со скрипом. Многие начали выглядеть как плохие инвестиции. Flexport, стартап автоматизированных грузовых перевозок, уволил десятки сотрудников. Wag.com, стартап по выгулу собак, выставил за дверь своего CEO, как только зашатался его бизнес. Даже Zume, стартап автоматизированного приготовления и доставки пиццы, расстался с половиной своих работников. «Моя инвестиционная оценка была плохой. Я сожалею о ней по многим пунктам», – сказал инвесторам Сон в прошлом году.

Кремниевая долина еще проходила процесс сокращения, когда случилось нечто, чего никто не мог предвидеть: распространение COVID-19, более известного как коронавирус. Пока правительство Соединенных Штатов в первые месяцы 2020-го пыталось сдержать вирус, индустрия технологий увидела почти неминуемую угрозу. Первый удар инфекция нанесла по большому Сиэтлу. Оттуда вирус быстро перекинулся на северную Калифорнию. Технологичные компании закрыли офисы, сотрудников попросили перейти на удаленную работу. Губернаторы штатов и мэры городов призвали людей к «самоизоляции», им повсеместно запрещено покидать дома. Разрешены только «жизненно необходимые» бизнесы, что привело к почти полному коллапсу таких секторов, как розничная торговля, гостиничное дело и транспорт. После закрытия компаний миллионы встали в очередь за пособиями по безработице. Водители Uber, осмелившиеся выйти на улицы, чтобы подбирать немногих оставшихся пассажиров, носили маски, садясь за руль. Больницы заполнились тысячами больных, Уолл-стрит пребывала в полном смятении. Экономические достижения президентства Трампа оказались стертыми за несколько недель. Ясно было одно: надвигается рецессия, которая будет пострашнее финансового коллапса 2008 года. COVID-19 несет не только ужас смерти людям, но и грозит остановить глобальную экономику.

В Кремниевой долине тревогу забила одна венчурная фирма. 3 марта Sequoia Capital, одна из самых известных и уважаемых фирм в истории технологичных инвестиций, направила открытое письмо основателям ее портфельных компаний. В письме коронавирус был назван «Черным лебедем – 2020» – этот термин используется для обозначения крупного события или явления непредвиденной природы, чего-то, что почти невозможно предсказать, но что может нанести сильный и, возможно, роковой удар по индустрии. Инвесторы увидели письмена на стене и попытались подготовить основателей к грядущему. Получить прибыль, практиковать консерватизм в бухгалтерских отчетах, сократить численность персонала – вот на чем следует сосредоточиться компаниям.

Послание Sequoia в адрес Долины звучало по-новому: времена необдуманных трат и своеволия прошли. Необходимо принять жесткие меры. И готовы к этому были не все.

«В некоторых отношениях бизнес отражает биологию, – говорили партнеры Sequoia своим основателям. – Как предполагал Дарвин, выживают не сильнейшие и не умнейшие, но наиболее присобленные к изменениям».

Перемены все же пришли в Долину. Персонажи вроде Ноймана и Каланика отступают в тень, а вместе с ними, похоже, уходит и бро-культура Кремниевой долины. Технари стали достаточно умны, чтобы не позволять себе открытого женоненавистничества на рабочих местах – в отличие от некоторых сотрудников Uber. Утихли даже семидневные вакханалии в «Городе грехов». (По крайней мере они проводятся более скрытно и не под брендом компаний.)

Но несмотря на движения в сторону аскетизма, восприимчивость сегодняшних основателей остается по большей части на прежнем уровне. Подобно менеджерам Uber и другим, до них, предприниматели готовы обходить правила и искать кратчайшие пути, чтобы построить очередную потенциально преобразующую мир компанию.

Возьмите, к примеру, Zoom: некогда заурядная компания коммуникационного сервиса, популярность которой взлетела вслед за приходом коронавируса. Все больше людей – от оставшихся дома офисных работников до запертых в комнатах подростков – легко собираются в Интернете благодаря бесшовным технологиям.

Другой, не столь приятной стороной для пользователя стали многочисленные нарушения частной жизни, обнаруженные специалистами по безопасности вслед за ростом популярности приложения, дыры в защите, распространенная практика дата-шеринга и пренебрежение методами шифрования.

Компания, конечно, пообещала принять меры. Но умение оказаться в нужное время в нужном месте и предпринять агрессивные шаги по захвату рынка, похоже, дает результат. К апрелю 2020 года рыночная стоимость Zoom оценивалась в 35 миллиардов долларов – в один из худших периодов «медвежьего» рынка в американской истории.

Более того, утопический, возвышенный дух предыдущего поколения основателей не испарился – в конце концов компании вроде Zoom создали инструменты, позволившие людям общаться так, как было невозможно во время основания Uber. Возможно, следующее поколение Трэвисов Калаников не станет заявлять во всеуслышание, что они будут «всегда гнать вперед», что значилось культурной ценностью номер один Uber. Но это и не обязательно. Дух скрыт в культуре. В условиях негативной реакции на технологии (techlash) и пристального внимания к ним, этот мир огородился, насторожился и, может быть, стал менее склонным к саморефлексии. Критики в прессе рассматриваются как неосведомленные «хейтеры», и непреклонные защитники стартапов бережнее охраняют молодых основателей, чтобы те не стали добычей циничных скептиков.