меня, но Еванжелина удивила меня. Она снова свободна и больше не замужем! Это радостная новость снова зажгла потухший огонь в моём сердце. Еванжелина бросила его, и теперь бедный Огливен ничего ему не оставалось, как бродить по улочкам размышляя почему так произошло. К тому же я не забыл про историю о которой рассказал мне Иван Дэзли. Неужели всё то, что мне говорил правда? Раньше я был влюблён, но Еванжелина никогда не упомянула в своей речи о её прошлом. Теперь я снова начал сомневаться и на меня вновь обрушился страх. Я просто не знал, кому верить...

В одном я был уверен: мне пришлось возвращаться в Америку. Если я останусь в Люксембурге, я никогда уже не узнаю чистой правды. Я должен отыскать Еванжелину и поговорить с ней. Я должен узнать правду, и, возможно, — о, моём тревожном сердце!

Харг дочитал славянскую рукопись и отложил несколько листов в сторону. Харг был взволнован и напуган, хотя вряд-ли смог бы объяснить причину своих страхов то, чего он действительно боялся.

Некоторые образы полностью совпадали с воспоминаниями или галлюцинациями, которые преследовали самого Харга. Кровавая жирная отметина сливовой мякоти; ночная встреча с полицейскими. Сначала Харг вспомнил эти события, затем он прочёл их. Разве такое возможно? Как же разгадать тайну? Харг чувствовал, что разгадка находится где-то близко, прямо перед глазами, но, как так бывает часто, именно поэтому он её и не видел. Он вспомнил детективную историю Эдгарда Аслана Поволя, в которых полиция, сбилась с ног, искала письмо, прикреплённое к стене на самом видном месте. Неужели его тайны столь же очевидны? Что же он упустил? Спрашивал он сам себя, где он сбился с пути?

Харг едва сдерживался от смеха, наблюдая за его конвульсиями. Но он не выдавал себя. Как — никак, ему самому некогда довелось испытать те — же самые чувства.

Глава 101

Остаток дня Харг копался в вещах, которые он обнаружил в шкафу. Виниловая пластинка «17 Lovers Lane». Замусоленный том Берхмана — французский перевод «Далёкие времена» (книга была напечатана по рассказу «Бразильца, Вечность», который Харг читал по русскому переводу). Харг вздрогнул, заметив на полях надпись от руки «Вечность это — бесконечность». И главное, Харг нашёл множество фотографий: Иерарх Битл, Туллер Маккол, Холланд Дедерер, Элисон Вэлиорн. Снимки были сделаны в доме, на заднем дворе, в комнате, где Харг сейчас стоял. В коробке оказалось ещё несколько фотографий бледной полноватой девушки, которую (вдруг вспомнил Харг) когда-то она была влюблена в него.

Харг перебирал фотографии, ощупывая вещи, а вокруг него кружились воспоминания. Джуди, сотни его воспоминаний — настоящая суровая реальность. Как бы это не было странно, однако Харгу не удалось обнаружить ни одного собственного снимка, ни единого упоминания о себе в записной книжке. Как же так, недоумевал он, я помню эти лица, имена, эти куртки и рубашки. Они удивительно подходят мне, заполняя осколки в памяти, а самого меня в них нет. Словно кто-то стёр из этой истории упоминание обо мне.

Внезапно его озарила догадка. Всё так просто, мысленно воскликнул Харг. С чего это я решил, что эти вещи и фотографии принадлежат Мелькому Трювили? А что, если они мои собственные? Это объясняет, почему меня нет на фотографиях, — просто я в тот миг щёлкнул затвором. И почему обо мне не упоминается в записях — для автора я вовсе никакой не Харг Тринст, а я, сам по себе человек. И старая пластинка, которую я считал потерянной, принадлежала тоже мне.

Но если это так, то зачем все эти вещи Мелькому Трювили? Кто он такой? Харг приложил ладони к лицу. Голова кружилась, свет в комнате медленно угасал. Он не ел с самого утра и чуть не падал с ног от усталости и голода.

Харг спустился вниз. Снова зазвонил телефон. Кто же так отчаянно, так терпеливо пытается дозвониться?

Харг вошёл в спальню и, прежде чем задернуть шторы, выглянул в окно. Ветки черёмухи касались на ветру; от припаркованного фургона на тротуар падала тень; свет из окон в доме напротив рассеивал синие сумерки, но поверх это картинки в окне маячило лицо. Поначалу Харг решил, что это лицо Мелькома Трювили, но после мгновенной паники понял, что видит собственное отражение. Он отступил от окна и всмотрелся. Как странно, да я просто вылитый...

— Действительно так и есть, — прошептал Харг, — всё сходится.

Вот почему с самого начала он получал письма, адресованные Мелькому Трювили, вот почему его ненавидит ГрэнЮ ливер. Именно поэтому Харг так сочувствовал Туллеру Холланд! И песня. Это сочинил её он. И он же, Мельком Трювили, — автор «Убийцы в большом городе». Значит, он, Харг, и есть Мельком Трювили! Харг вспомнил лицо Трювили в витрине секс — шопа. Тогда его глаза встретились с зеркальным стеклом. Так значит, он смотрел на свое собственное отражение!

Несколько мгновений Харг сидел словно загипнотизированный. Затем в уши