Вопрос возбудил легкое движение в листве, и наружу показалось смуглое детское лицо с огромными миндалевидными глазами. Очень красивой формы, как будто срисованные со стен гробницы. Немного, правда, гноящимися, что встречается сплошь и рядом у деревенских детей.

– Выйди.

Листва акации немного поволновалась, но засевшего внутри ребенка не выпустила. Осторожный голос поинтересовался:

– А ты кто?

Мериптах встал и развел руками, отчего в глазах обитателя акации мелькнул ужас.

– Ты леопард?

Княжеского сына схватил приступ смеха.

– Я леопард? – улыбаясь, спросил Мериптах, оглядывая себя, и тут понял, что улыбается он зря. Черная краска, делавшая из него негра, сильно пообтерлась и лежала на животе и ногах лишь пятнами. – Но у меня же нет хвоста.

Этот аргумент ничуть не подействовал на мальца, появившегося наконец на свету. Он опустился на расцарапанные колени и попросил не убивать его в наказание за нескромность, за то, что он подкрался.

– Как тебя зовут и откуда ты?

Оказалось, что он Мехи, сын крестьянина, и в такую рань выбежал из дома, чтобы проверить, не подошла ли вода к их полю, не пора ли рыть подводной канал. Он каждое утро бегает к реке, и в этом его мелкая служба по дому, ибо он еще мал и, наверное, не слишком вкусен для такого сильного и важного господина, как леопард.

– И что же, недалеко твоя деревня?

– Совсем, совсем недалеко, пройти надобно всего две дамбы, вот так и вот так, дом стоит сразу за тамарисками.

– А какой город тут поблизости и кто его хранитель, может быть, Хонсу или Хатхор?

Гноящиеся глаза захлопали, пытаясь одолеть смысл вопроса.

– Город, как называется город?

– А-а… – Мальчик открыл было рот, но тут же рухнул лицом вниз на жесткую землю, испуганно что-то вереща. Сбивший его с ног Небамон сам поднял его за шею одной рукой и отшвырнул дальше за дерево, отдавая одновременно команду кому-то из своих людей.

– Пойдем, Мериптах.

Только во время полуденного привала, когда вся экспедиция разлеглась вокруг крохотного родника, бившего из-под громадных кореньев поваленного дерева, княжеский сын спросил, что сталось с пугливым мальчиком.

– Он мог рассказать о тебе, – ответил Небамон. – Тебя ищут, и я слежу, чтобы никто не знал, где тебя искать.

– Как зовется то место, куда ведешь меня? – спросил Мериптах, хотя давал себе слово, что ни за что не станет задавать этого вопроса.

– Тебе лучше не знать этого.

– Почему?

– Чтобы ты по неосторожности сам не дал знать о себе.

– Я молчаливее мумии.

– Ты разговариваешь по ночам.

– Но кто же меня может слышать?

– Хотя бы и один лишь шакал, и это опасно.

Конные разъезды гиксосов и перегоняли, и попадались навстречу, вообще их было много больше, чем в обычное время. Так, по крайней мере, казалось Мериптаху. Унылый грохот висел не стихая над долиной, едва начинал съеживаться один барабан, проявлялся на границе слуха другой. Всадники не просто носились туда-обратно, они, несомненно, что-то высматривали. Иногда требовали у Небамона его папирус, кривились на печать Птаха, без особого азарта осматривали поклажу. Заново превращенный в негра Мериптах сидел на корточках в сторонке, радуясь, что осыпающаяся белая пыль делает достовернее его черноту.

На рассвете повернули к югу. И Мериптах окончательно отказался от попыток самостоятельно сообразить – куда они все же направляются. Край низкорослого ивняка и заброшенных дамб тянулся бесконечно. Впереди бежали два местных крестьянина на худых, как ивовые ветки, ногах – проводники. Во время привалов они сидели в сторонке и грызли побеги лотоса. Когда им дали по куску вяленого мяса, они униженно благодарили. День опять уже клонился к концу, когда стало заметно, что проводники ведут себя не совсем обычно, они начали метаться вправо-влево, тихо переговариваться. Заблудились? Ищут удобное место для ночлега? Оказалось, ни то ни другое. Они искали скрытую в зарослях пристань. Скрытую так хорошо, что даже им мудрено было на нее выйти сразу.

Когда-то пристань была обустроена очень хорошо, выложена камнем и могла принять одновременно, наверное, до десятка кораблей с зерном, теперь это был небольшой пятачок на берегу, со всех сторон сдавленный натиском ивовых кустов. К вбитым в расщелины меж каменными плитами швартовочным кольям было привязано всего три чахлых рыбацких лодки. Увидев незнакомых людей, хозяева собирались было удрать, бросив на берегу свой лоснящийся улов, но не успели. Даже будучи безоружными, люди Небамона, с помощью одного лишь умения действовать слаженно, все пресекли и всем овладели. Дрожащие рыбаки пали ниц перед господином с жезлом храмового писца в руках. Они выразили свою полную покорность и готовность служить, радуясь тому, что их не только не убивают, но даже и не бьют.

Господин приказывает отвезти его самого и его людей?

Конечно, они отвезут.

Пусть господин только скажет куда.

Небамон ответил им не сразу, сначала он велел отвести подальше Мериптаха, дабы он не услышал название места и не сделался тем самым врагом самому себе с этим знанием.

С расстояния в двадцать шагов сын князя Бакенсети хорошо разглядел, какое впечатление произвели на лодочников слова Небамона. Не прямо ли в Дуат предложил он им отправиться на их жалких рыбацких корабликах? Вид предъявленного им кошелька подействовал на лодочников мало. За кошельком последовал меч. Меч не обрадовал их, но убедил.

Утра ждать не стали, доверились ночному, холодному солнцу. Лодки бесшумно лавировали по лениво волнующейся воде меж черными и серебряными стенами камыша. Вздохи бегемотов катились им вслед. Плескались рыбины, вышвыривая вверх фонтаны белых или невидимых брызг. Гребцы орудовали то шестами, то веслами, пробираясь меж камышовыми и земляными островами с торчащими из вершины купами пальм. Да, весла и шесты, и ни одной попытки поставить парус или отдаться речному течению. Это означает что? Они плывут по стоячей воде. Где может быть столько стоячей воды? Фаюмское озеро. Оно так же, как и Мемфис, расположено на запад от реки. Сколько дней они в пути? Мериптах попытался вспомнить, что рассказывал учитель Неферкер об этом великом оазисе, чуде Черной Земли. Из воспоминания выходило, что, если двигаться на юг столько, сколько двигался Небамон со своим отрядом, как раз достигнешь берегов Фаюма. Но как понять эти камышовые лабиринты? Учитель ничего не рассказывал на этот счет. Да, кроме того, третьего дня пересекали ведь какие-то каналы или рукава. С запада на восток, или наоборот? Мериптах снова отмахнулся от своих попыток сориентироваться в пространстве, которое к тому же он представлял себе весьма смутно.

Высадились на берег еще в полной темноте. Высадились в месте глухом, просто на глиняную проплешину в камышах, спугнув пару дремавших там зубастых рептилий. Лодочники, едва избавившись от опасных путников, бежали в хлюпающую тьму. Мериптах внимательно осматривался: что тут страшного, в этом месте? Заросли как заросли, обычные ночные звуки плавают и бродят вокруг. Тянет падалью – чья-то туша истлевает в камышах. Тяжело прополыхала мимо тень потревоженного грифа. Один из солдат Небамона объявил волнующимся шепотом, что нашел тропу.