– Васильки тоже забыли молитву, и дошли до того ничтожного состояния, в котором сейчас находятся! Если ты вспомнишь молитву, ты спасёшь нас и, может быть, поможешь василькам!

– Я очень стараюсь, но у меня ничего не получается.

Дверь среагировала на последние слова, как на введение пароля, и опять завелась, как испорченная пластинка: «Код введён неправильно. Код введён неправильно».

– Да замолчи ты, дура! – Ваня вышел из себя, но на «дуру» эти слова не произвели ни малейшего впечатления, и она продолжала повторять: «Код введён неправильно».

– Это уж, точно, не код, – улыбнулась Маша.

Ваня смотрел на Машу широко раскрытыми глазами, явно не понимая, о чём она говорит, но потом в его глазах что-то произошло, и он тоже улыбнулся, а потом и рассмеялся. Вслед за ним рассмеялась и Маша, на что дверь тут же прореагировала своим монотонным механическим голосом: «Код введён неправильно».

– Да знаем и без тебя, что неправильно. Чего пристала? Дай расслабиться!

Но дверь не унималась. На каждую чётко сказанную реплику она выдавала своё неизменное «Код введён неправильно».

– Слышишь, умоляю тебя, вспомни какую-нибудь молитву, иначе эта «дура» замучит нас своим кодом.

Ваня уже хотел было опять рассмеяться, но выражение его лица вдруг переменилось и стало серьёзным. Как бы боясь потерять снизошедшее озарение, он сказал очень осторожно: «Я, кажется, вспомнил».

Маша замолкла на полузвуке и замерла в ожидании чуда.

– Ты чего замолчал? Говори.

Ваня глубоко вздохнул и на одном дыхании произнёс слова, пришедшие ему на память:

– Святый Боже, помилуй нас!

В эту же минуту завыла сирена, а механический голос также монотонно произнёс: «Тревога! Код взломан», но замок двери уже щёлкнул, и дверь открылась.

Ваня схватил Машу за руку и выскочил за порог. В этот же момент и дверь, и тоннель исчезли, как будто их и не было вовсе. Перед ними теперь простиралось бескрайнее зелёное поле.

– Маша, смотри туда! – Ваня протянул руку в левую сторону. Голос его дрожал не то от радости, не то от слёз. – Ты видишь этих лебедей? Это лебеди Непрядвы! Я знаю! Я смотрел такой мультик о Куликовской битве! Непрядва, это речка, приток Дона. Когда началась битва, лебеди, один за другим, взлетали в воздух и перехватывали летящие стрелы, спасая от неминуемой смерти русских воинов. Мы на Куликовом поле! – От волнения у Вани даже перехватило дух. – Ты помнишь, Ангел говорил, что нужно возвращаться к своим истокам. А поле Куликово – и есть наши истоки!

Маша повернула голову туда, куда указывала рука Вани и даже вскрикнула от неожиданности. Взмывая с гладкой поверхности реки Непрядвы, теряющейся среди крутых зелёных берегов, белые лебеди, неописуемой красоты, устремлялись наперерез летящим стрелам и подставляли им свою белоснежную грудь. Сражённые вражескими стрелами, они падали, истекая кровью, но на смену им в воздух взмывали другие, такие же чистые и прекрасные.

«За землю русскую, за землю русскую...» – как будто слышалось в их последнем прощальном крике.

– Зачем они убивают их? Зачем они убивают их? – кричала Маша, не находя себе места. Она бежала то к реке, откуда взлетали лебеди, то к тому месту, где должен был упасть очередной из них. – Перестаньте убивать лебедей! Я прошу Вас! Перестаньте убивать лебедей! – Она упала на колени лицом в ту сторону, откуда летели стрелы, и, то поднимала руки к небу, то опускала их в земном поклоне, не переставая повторять: «Не убивайте их, прошу Вас, умоляю Вас, не убивайте их!»

– Маша! – крик Вани привёл её в чувство. – Ты поняла? Лебеди любили эту землю! Они готовы были умереть за неё!

Обернувшись, Маша увидела светлых воинов в серебряных кольчугах, идущих стройными рядами навстречу вражеским полчищам.

«За землю русскую, за веру православную!» – Всё в воздухе звенело, дрожало, вторило этому светлому кличу защитников русской земли, падающих под ударами копий и мечей.

– Я понял! – кричал Ваня. – Я понял, что значит «эту землю нужно любить»! Это значит, быть готовым умереть за неё! Васильки потеряли веру и разучились любить свою землю! Они могут потерять всё, что у них ещё осталось!

А светлые полки уже гнали обидчиков земли русской, настигая их на скаку сверкающими на солнце мечами. Им помогали небесные огненные воины! В это трудно было поверить, но огненные воины, действительно, скакали по синему небу на облачных горячих боевых конях и преграждали дорогу дрогнувшему вражескому войску. Дух татар был сломлен. Остатки непобедимого войска спасались бегством.

– Маша! Ты слышишь? Здесь, на этом поле, русскими людьми была принесена великая жертва любви! На эту битву, на верную смерть, собирались отдельные княжеские русские полки, а вернулся с Куликова поля единый русский народ, объединённый святой верой и любовью к русской земле! Я вспомнил! Мне об этом рассказывала мама! Ты поняла? Если мы русские, мы не должны об этом забывать!

Обессилев от переполнявших его чувств, Ваня упал на землю и, распластав руки по обагрённой кровью шелковистой траве, всё повторял и повторял:

– Я понял! Я понял! Эту землю не нужно спасать. Эту землю нужно любить!

– Тебе пора возвращаться. – Этот голос Ваня не спутал бы ни с каким другим голосом на свете. Это был голос его Ангела-Хранителя! Только на этот раз ангелов было двое, так как и Ваня был не один: рядом с ним стояла, как всегда испуганная, Маша.

– Тебе удалось использовать данный тебе по молитве матери шанс. – Хоть Ангел-Хранитель ничего и не говорил, всё было понятно без слов. Ваня почувствовал, как, созвучно словам Ангела, в груди его начинает медленно биться сердце.

– Ваня, не оставляй меня! – закричала Маша, хватая за руку своего друга. – Ангелы-Хранители, пожалуйста, не забирайте его у меня! Я не могу без него! Я пропаду!

– Ты не можешь вернуться. У тебя нет для этого сил. – Эти слова прозвучали и для Маши, и для Вани, как страшный приговор.

– Тогда возьмите мою силу, и отдайте ей! – Ради Маши Ваня был готов на всё.

– Нет! – Маша припала к ноге своего Ангела. – Пусть он живёт! Я хочу, чтобы он жил! А ты забери меня с собой, родненький, прошу тебя, только не оставляй меня здесь!

Ваня смотрел на Машу, освещённую светом Ангела, и не узнавал её. Какая же красивая она была!

Ангелы-Хранители переглянулись.

– Они готовы положить друг за друга свою душу. В мире людей нет ничего выше этой жертвы. – Ангелы замолчали, но заговорила Маша, всё также крепко держась за полу хитона своего Ангела:

– Какая же глупая я была, когда рисовала этого гнусного фавна! Я же могла рисовать Ангела-Хранителя, и тогда бы он сейчас не был со мной так строг. И мама моя всегда была в восторге от этих картинок. Могла бы остановить, переубедить меня, но нет! Этот рогатый ей тоже нравился.