— Клоук что-нибудь сказал?

— Ничего особенного. Началась суматоха, народ столпился у двери, всем просто не терпелось выложить свои сногсшибательные сведения, хотя, конечно, никто ничего не знал. На меня даже не обратили внимания. Потом встряла какая-то тетка из Службы поддержки — перла как танк и все повторяла, что полиция здесь вообще ни при чем и колледж как-нибудь сам разберется. Наконец одного из полицейских это достало, и он говорит: «Что у вас у всех с головой? Парень пропал уже неделю назад, а вы до сих пор даже не почесались. Это вам не игрушки, и если, не дай бог, с ним что-то случилось, просто так колледж не отделается». Тетка завелась пуще прежнего, но тут из комнаты вышел второй полицейский с бумажником Банни в руках.

Тут все, конечно, притихли. В бумажнике оказалось двести долларов и все его документы. Полицейский сказал, что надо связаться с семьей. В толпе зашушукались, а тетка вся побелела и сказала, что сейчас же пойдет и разыщет его личное дело. Полицейский пошел вместе с ней.

В коридоре уже было не развернуться. С улицы лезли, будто медом намазано: что, мол, тут у вас происходит? Второй полицейский сказал, чтоб все шли по домам, Клоук воспользовался толкучкой и улизнул. Правда, перед этим отвел меня в сторонку и еще раз напомнил, чтоб я ничего не говорил о наркотиках.

— Надеюсь, ты подождал, пока тебе лично не разрешили уйти?

— Да, долго ждать не пришлось. Полицейский хотел побеседовать с Марион, поэтому просто записал наши с Утой данные и сказал, что мы свободны. Это было около часа назад.

— Тогда почему ж ты вернулся только сейчас?

— Как раз собирался рассказать. Мне не хотелось больше никому попадаться на глаза, и я решил выйти с кампуса задворками. Конечно, глупейшая ошибка, если подумать, — идти пришлось как раз под окнами администрации. Я уже почти добрался до рощицы, но тут услышал, что меня зовет та самая мегера из Службы поддержки — заметила меня из окна деканской канцелярии.

— Что она там делала?

— Звонила по межгороду. Они связались с отцом Банни — тот на всех орал и грозился, что подаст на колледж в суд. Декан пытался его успокоить, но мистер Коркоран требовал позвать кого-нибудь, кого он знает лично. Они звонили тебе, Генри, но тебя, разумеется, не было.

— Это он попросил их разыскать меня?

— Скорее всего. Они чуть было не послали в Лицей за Джулианом, но тут эта мадам как раз увидела меня. Там собралась целая армия — полицейский, секретарша декана, человек пять из соседних кабинетов, вдобавок та безумная старая дева из архива. Пара-тройка преподавателей, конечно. В соседнем кабинете кто-то пытался дозвониться до ректора. Судя по всему, тетка с полицейским ворвались к декану как раз в разгар совещания. Кстати, Ричард, я видел там твоего друга — доктора Роланда.

Так вот, когда я вошел, они все расступились и декан протянул мне трубку. Отец Банни не сразу меня узнал, но, узнав, успокоился и спросил, доверительным таким тоном, нет ли здесь какого-нибудь подвоха, дескать, может, это все обычные студенческие проказы?

— О боже, — вздохнул Фрэнсис.

Чарльз искоса взглянул на него:

— Между прочим, он и о тебе спрашивал. Как там, говорит, наш рыжий-бесстыжий?

— Что еще говорил?

— Мы очень мило побеседовали на самом деле. Он поинтересовался каждым в отдельности, просил всем передать привет.

Повисла долгая неловкая пауза.

Закусив губу, Генри подошел к бару и налил себе выпить.

— Как-то всплыл эпизод с банком? — спросил он.

— Да, Марион дала им координаты той девушки. Кстати, — он поднял голову, его размытый взгляд смотрел куда-то в пустоту, — Генри, Фрэнсис, забыл сказать, она назвала полицейским и ваши имена.

— С какой стати? — всполошился Фрэнсис. — Зачем?

— Они хотели знать, с кем он дружил.

— Но почему обязательно я?

— Фрэнсис, успокойся.

Тем временем совсем стемнело. Небо окрасилось в сиреневый цвет, заснеженные улицы наполнились тихим неземным свечением. Генри включил лампу.

— Как ты думаешь, они примутся искать его еще сегодня?

— Искать они, без сомнения, будут. Другое дело где?

Несколько секунд никто не произносил ни слова. Чарльз задумчиво потряхивал кубики льда в стакане.

— Знаете, все-таки мы совершили ужасную вещь, — сказал он.

— У нас не было другого выхода, Чарльз, и мы уже не раз это обсуждали.

— Я все понимаю, но у меня из головы не идет мистер Коркоран. Помните, сколько праздников мы провели у него в доме… И еще, не знаю… Он так душевно разговаривал со мной по телефону.

— Мы все только выиграли.

— Точнее, почти все.

Генри язвительно улыбнулся:

— Ну, не скажи. Πελλαίоυ βоΰς μέγας έιν Αιδη.[98]

Буквально это означало, что в мире теней огромный бык стоит всего лишь грош, но я понял, что тем самым хотел сказать Генри, и невольно засмеялся. Расхожее верование древних гласило, что в преисподней все исключительно дешево.

Уходя, Генри предложил подвезти меня домой. Было поздно, и, когда мы остановились позади общежития, я спросил, не хочет ли он составить мне компанию и поужинать в Общинах?

По пути мы заглянули на почту — Генри решил заодно проверить свой ящик. Делал он это примерно раз в три недели, так что его ожидала целая пачка корреспонденции. Остановившись у мусорного ведра, он без особого интереса перебирал конверты, выкидывая нераспечатанным едва ли не каждый второй, но вдруг замер.

— Что такое?

Он рассмеялся:

— Посмотри у себя в ящике. Это анкета — Джулиану решили устроить проверку.

Когда мы пришли в столовую, она закрывалась и уборщицы уже начали мыть пол. Раздачу свернули, и я пошел на кухню попросить хлеба и арахисового масла, а Генри заварил себе чашку чая. Кроме нас, в главном зале никого не было. Мы сели за столик в углу, напротив собственных отражений в черном квадрате окна. Достав ручку, Генри принялся заполнять анкету.

Уминая сэндвич, я просмотрел свой экземпляр. Напротив каждого вопроса стояли цифры — от одного (неудовлетворительно) до пяти (отлично). Насколько, по Вашему мнению, данный преподаватель компетентен? …пунктуален? …охотно предоставляет помощь во внеурочное время? Генри незамедлительно обвел все пятерки, затем вписал в одну из граф число 19.

— А это что?

— Общее количество курсов, которые вел у меня Джулиан.

— Он вел у тебя девятнадцать курсов?

— Это с дополнительными занятиями и всем прочим, — недовольно ответил Генри.