католического духовенства, голод и разорение постепенно развеяли мирный дух севеннских гугенотов, и точка зрения проповедника Вивана победила. Народ взялся за оружие.

Судьба самого Самуила весьма поучительна. Он родился в год отмены Нантского эдикта, как и его сверстники, он не знал, что такое детские игры. Ни дли него, ни дли других сыновей и дочерей гугенотов по были они «естественным занятием». зато «естественно было учуять появление драгун».

Когда Самуилу исполнилось двенадцать лет, отца его сожгли на костре, над матерью надругались драгуны, старший брат Теодор был насильственно угнан в Орлеанский полк, средний брат Эли убит во время облавы. Самуил поступает на службу к судье мэтру Пеладану — доброму католику и под именем Франсуа Ру живет у него более четырех лет, Здесь-то и происходит роковое для Самуила событие, определившее его дальнейшую судьбу* В часы досуга дети гугенотов, подражая взрослым, собирались на тайные сходы: они читали Библию и совершали гугенотские молебствия. Об ртом проведал католический священник Ля Шазет, и Самуила, как одного из зачинщиков, постигла кара. На многолюдной площади его подвергли экзекуции розгами. Самуил уходит в горы, чтобы примкнуть к восставшим и принять участие в их жестокой борьбе.

Самуил Шабру — сын своего времени и своего народа. В нем живут острая ненависть к угнетателям и мечта о мирной жизни. Он фанатически религиозен и по-крестьянски деловит и практичен. Его грамотность служит, по существу, одной цели — чтению религиозных книг. Самуил, как и его товарищи, суеверен. Затаив дыхание, слушает он полуюродивых «проповедников», всерьез рассказывает о людях, которые в припадке нервной экзальтации разговаривают с богом, клянется, что воочию видел чудеса.

Суровая жизнь приучила Самуила хладнокровно взирать на жестокости, в которых он и сам участвует, по в сердце его часто вспыхивает возмущение против братоубийственной войны, особенно когда он видит, что среди простых католиков тоже есть люди, жаждущие мирной жизни. Узнав, что крестьяне-католики Лартиги тайно обрабатывают его запущенный виноградник, Самуил восклицает: «Я с верхушки братоубийственного костра вдруг упал в вертоград братской любви». И когда ожесточившиеся камизары расправляются с Дуара Лартигом и добрым судьей католиком Пеладаном, в душе Самуила рождается протест. Но он бессилен остановить волну народного возмездия, сметающую все на своем пути.

Поведение Самуила, его раздумья о жизни, о восстании выражают всю сложность и противоречивость сознания севеннских крестьян. Как и многие другие крестьяне, он верит в справедливость короля, считая, что королевские приказы нарушаются вельможами. «В дороге от столицы до наших деревень приятная улыбка исчезает с лица царедворцев, и они обращаются в хищных зверей, алчущих пожрать все достояние паше». Он думает, что восставшие камизары остаются «покорными подданными короля», мечтает, чтобы король понял, что «смерть каждого вероломного притеснителя способствует сохранению жизни многих и многих людей».

Таким образом, Шаброль не склонен выделять своего героя из общей массы севеннских крестьян, показывая на его примере ограниченность и незрелость крестьянского сознания. В представлении Самуила восстание камизаров — мера вынужденная и временная. Вместе с Финеттой он часто протестует против жестокостей гугенотов, со скорбью глядит на реки крови, пролитые католиками и гугенотами, хотя и понимает, что «всему свое время: время обнимать и время уклоняться от объятий, время раздирать и время сшивать, время любить и время ненавидеть, время войне и время миру».

Франсуаза-Изабо Дезельган, или попросту Финетта, как ее все называют, всего на год моложе своего возлюбленного. Она такая маленькая, говорит о пей Самуил, что дорожная сумка ударяет ее по ногам, такая маленькая, что драгуны не обращают на нее внимания, а старики на посиделках пророчат ей детей, которые будут плясать под кроватью, а их никто и не увидит.

Но маленькая Финетта способна на большие дела. Она самоотверженно ухаживает за раненым Самуилом, выполняет разведывательные поручения отряда камизаров, участвует в сражениях наряду с мужчинами, мужественно переносит все муки, выпавшие на ее долю во время пленения.

Образ Финетты, хрупкой и такой мужественной подруги Самуила, символизирует жизнеутверждающее начало в романе. Среди разрушений, жестоких убийств, всеобщей ненависти она сохраняет любовь к людям. Все в пей взывает к миру, к труду, к продолжению жизни. «В схватке самое лучшее потеряем», — говорит она Самуилу, глядя, как севеннские протестанты творят порою бессмысленные жестокости. Финетта мечтает о мирной жизни, о времени, когда паписты н гугеноты будут верить в одного бога. Все больше и больше начинает понимать она, что религиозный фанатизм и тех и других — античеловечен, что есть дела значительнее, которые до сих пор не устроены богом. «Почему господне правосудие суровее к маленьким людям, нежели к знатным господам?» — спрашивает Финетта.

Через жесточайшие испытания проносят свою целомудренную любовь Самуил и Финетта. Эта целомудренность порождена протестантским воспитанием, суровой моралью севеннских горцев. Родственные связи, семейный очаг почитаются в этих краях святыней. Простым крестьянам Севеннских гор неведомы разврат и прелюбодеяние, как неведомы им воровство и стяжательство. Размышляя о превосходстве гугенотов над католиками, Самуил замечает: «Мы не скрывали, что ставим себя выше их, радовались своей власти над собою». Это «владение собою» проявляется п в любви Самуила к Финетте. Самуил все время контролирует свои чувства, боясь перейти дозволенное и тем самым нарушить «заповедь». «Добродетельность» Самуила порою вызывает чувство протеста у более непосредственной и не столь религиозной Финетты. На одном из писем Самуила она делает приписку: «Ах, лучше бы ты писал поменьше, да больше был возле меня». Ее возмущают рассудочность и деловой тон писем возлюбленного, от которых разит «воском и ладаном». Если кто и поразит его сердце, то «ведь оттуда не кровь польется, а чернила». На клочке бумаги Финетта однажды записывает: «Нет, мне нельзя любить тебя больше бога, иначе ты разлюбишь меня». Но Самуил бога любит больше Финетты, хотя и повторяет часто: «Мне необходима Финетта, всегда, всегда». Богопослушание, безропотное подчинение обычаям, наставлениям старших, проповедникам заставляют его покинуть Финетту, которая неспособна стать матерью, и жениться на ее сестре Катрин. Самуил подчиняется этому решению, ибо интересы семьи, рода и даже интересы обескровленных, опустошенных Севенн требуют от него такой жертвы. Но не может смириться с этим Финетта, протестующая против попрания человеческой личности. «Зверь и нас сделал зверьми, — говорит она, — и нас должно спаривать, как зверей, чтобы мы давали приплод. Да простит мне бог, но трудно мне возносить ему за это хвалы».

Финетта, таким образом, становится жертвой того бессмысленного религиозного фанатизма, который убил стольких невинных людей, и католиков, и протестантов.

VI

В романе Шаброля можно встретить крестьян с более зрелым самосознанием. Брат Самуила Теодор с улыбкой смотрит па