— Черт, Лейни, какая же ты сладкая. Тебе нравится?

— Ты такой большой! — Последнее слово она выделила интонацией.

— Киса, лучше прекрати так говорить, пока я не запрыгнул в машину и не поехал в Хиллсборо тебя похищать. — Клянусь, я был на волосок от того, чтобы воплотить эту угрозу в жизнь.

— А своего толстого «приятеля» ты привезешь с собой?

Ее слова ввергли меня в какое-то неистовство. Пальцы сжались на стволе, я стал водить рукой так быстро, что лубрикант стал нагреваться от трения. Я закрыл глаза и представил себе, что меня сжимает не моя ладонь, а ее стенки.

Мне хотелось увидеть, как она смотрит на меня, чуть приоткрыв рот и впившись ногтями в мышцы у меня на груди. Ее волосы накрывают нас волшебным занавесом, ее бедра колышутся, лобки трутся друг о друга.

Она стонала и вскрикивала на другом конце провода, но негромко, видимо, чтобы не потревожить домочадцев. Я чувствовал, что ей нужно больше.

— Быстрее, Лейни, быстрее. — Я представил, как ее ягодицы с каждым движением бьются о мои бедра. Моя рука тоже ускорила движения, и я впился зубами в губу так сильно, что наверняка прокусил ее.

— Как сладко, — тихо произнесла она. Я слышал ее дыхание и негромкие удары спинки кровати.

— Держись, киса. Держись, — простонал я, чувствуя, что сам уже почти добрался до пика.

— Ной, я хочу тебя. Прошу! — взмолилась она, алкая финала. — Я хочу еще.

— Я обещал давать тебе все, что нужно, помнишь? Отпусти спинку, Лейни. Работай пальцами. Найди точку, которая требует больше внимания. Гладь ее пальцами, а когда скажу, ущипнешь.

В трубке слышалось тяжелое дыхание, когда оно начало сменяться гортанными звуками, я сказал:

— Давай, киса. Щипай!

— О черт! — воскликнула она, но негромко, хриплым шепотом, чтобы никто не слышал. Я почти увидел, как ее голова запрокинулась, а тело сжалось под властью оргазма.

И видение это унесло меня туда, куда и я стремился.

— Сейчас… Сей… мать его… час, — прорычал я, ударяясь лобком в кулак. Сперма вылетела из меня, как густая расплавленная лава, и упала мне на живот. Работая бедрами, я выдоил себя до последней капли.

— Ной, ты еще там? — спросила Лейни, взяв трубку и выключив громкоговоритель. Она все еще тяжело дышала, но голос уже утратил хрипотцу.

Накрыв ладонью лицо, с трудом успокоив себя, я ответил:

— Да, киса, я здесь.

— Я скучаю по тебе.

Да, блин, я тоже по ней скучал.

* * *

До Хиллсборо четыре часа езды, туда и обратно — восемь. Это означало, что я успеваю съездить туда и вернуться на работу. Я, наверное, раз десять произвел в уме эти расчеты, пока лежал и смотрел, как минутная стрелка на часах приближается к полуночи. Несмотря на оргазм два часа назад, заснуть я не мог… опять. Между любовью и одержимостью очень тонкая граница, и я подозревал, что оказался весьма близок к тому, чтобы переступить эту черту (впрочем, есть такая штука, называется «депривация сна» — возможно, это она навела меня на такие мысли). Мне требовалось лекарство, причем как можно скорее, я не мог ждать еще целых два дня. К тому же я не собирался тратить на сон хотя бы минуту из тех двух дней, что мы проводили вместе. Поэтому я решил, что так будет продолжаться до тех пор, пока мы не придумаем какой-то способ быть вместе. Или пока я не сойду с ума — боюсь, что это случится раньше.

Я вылез из кровати и натянул джинсы, чтобы спуститься и выпить молока или «Патрона», смотря что быстрее заставит меня заснуть. Но, дойдя до первого этажа, я отвлекся от своей цели — повсюду, куда ни посмотри, мне виделась она. Вот Лейни стоит на коленях перед дверью. Вот Лейни врывается в дом через эту самую дверь после сжигания белья. Вот спускается по лестнице, как спешащая на бал Золушка. Вот сидит на ступеньках, и по ее щекам катятся слезы, потому что я только что оттрахал ее в припадке ярости. Я закрыл глаза, чтобы избавиться от последнего образа, и был вознагражден видением Лейни в душе сразу после этого. Прекрасное обнаженное тело дрожит под струями воды.

Я прошел через весь дом до музыкальной комнаты. Она была и там: сидела сначала на моем кабинетном рояле, а потом у меня на коленях. Лейни ждала меня и в кабинете. Голая, в одном моем шелковом галстуке, она возникла в двери и прислонилась плечом к косяку.

Я очень скучал. Сердце мое разрывалось от боли, пока мозг перебирал ее бесчисленные образы, некоторые невинные, некоторые не очень: прекрасные улыбки, сексуальные насмешливые ухмылочки тех времен, когда она меня ненавидела, лицо, горящее возбуждением, когда она приходила ко мне снова и снова, удовлетворение и умиротворение, появившиеся у нее на лице, когда она призналась мне в любви… Может, я бы и выжил без нее, вот только такая жизнь была мне не нужна.

К черту расстояния, я должен был увидеть ее!

Босиком и без рубашки я выскочил в прихожую, схватил со стола ключи и бумажник и побежал к своей «ламборгини». Несколько капель дождя упали на ветровое стекло, когда я выруливал из гаража и выезжал на дорогу к Хиллсборо. К ней.

Я гнал с умопомрачительной скоростью. Мокрая дорога — не самое удобное место для быстроходных спортивных машин, но мне было наплевать. Я должен был успеть к ней так, чтобы осталось время ее обнять, и «ламборгини» была самым быстрым моим средством передвижения. В уме я сделал отметку: завтра же купить вертолет.

Пока я ехал, дождь усилился, и с каждым всплеском вылетавшей из-под колес воды, с каждым проходом дворников по стеклу я все больше и больше погружался в размышления о Дилейн.

Меня преследовал сон о ней и действительность, которая раскрылась передо мною в тот день, когда я две недели назад перевез ее в родительский дом. Коттедж, у которого мы остановились по дороге, луг, смех Лейни, улыбка на ее лице — сон словно ожил на моих глазах.

Я до сих пор слышал звук ее голоса, погрустневшего, когда она сказала, что скучает по мне. Он раз за разом повторялся в ушах и заставлял сжиматься сердце. Мне ее очень недоставало. И плевать, если это делало меня подкаблучником. Если в мире и был каблук, под которым я сам хотел оказаться, так это ее каблук.

Я вдавил педаль газа, заставляя «ламборгини» еще быстрее мчаться к цели.

Ночь окружала меня, я летел по пустынным дорогам, на мокром асфальте отражался свет моих фар. Я уже был совсем близко. Еще несколько километров, и она окажется в моих объятьях.

К тому времени, когда я выехал на ее улицу, дождь превратился в настоящий тропический ливень. Я погасил фары, чтобы не предупреждать заранее Лейни или ее родителей о своем приезде, и остановился невдалеке от их дома. В окне спальни Лейни мерцал тусклый огонек, отбрасывавший на стены подрагивающие тени, явно свечка. В остальной части дома царила темнота, и на улице не было ни души.

Я вышел из машины и как можно тише закрыл дверь, но в ночной тишине и этот звук оказался слишком громким. Сначала залаяла одна собака, потом вторая, а потом стало казаться, что меня окружила целая стая этих тварей.